Очерк жизни и творчества

Семья. Детские годы и юность

М. И. Цветаева родилась в Москве. Ее отец, И. В. Цветаев, профессор Московского университета, известный искусствовед и филолог, был директором Румянцевского музея и основателем Музея изящных искусств (ныне – Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина). Мать, М. А. Мейн, происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи, была одаренной пианисткой. Прожив недолгую жизнь, она сумела подготовить детей к постижению прекрасного. Влияние матери, как признавалась сама Цветаева, было огромным в ее судьбе: «Мать поила нас из вскрытой жилы лирики… После такой матери мне оставалось только одно: стать поэтом». Мария Александровна открыла своим детям, вспоминала дочь М. И. Цветаевой Ариадна, «никогда не изменяющее человеку, вечное чудо природы, одарила их многими радостями детства, волшебством семейных праздников, рождественских елок, дала им лучшие в мире книги… возле нее было просторно уму, сердцу, воображению». Стихотворение «Маме» – воспоминания о поре детства, овеянные светлой грустью:

В старом вальсе штраусовском впервые

Мы услышали твой тихий зов,

С той поры нам чужды все живые

И отраден беглый бой часов.

Мы, как ты, приветствуем закаты,

Упиваясь близостью конца.

Все, чем в лучший вечер мы богаты,

Нам тобою вложено в сердца.

К детским снам клонясь неутомимо

(Без тебя лишь месяц в них глядел!),

Ты вела своих малюток мимо

Горькой жизни помыслов и дел.

Духовная атмосфера семьи во многом определила внутренний мир будущего поэта. С детства проявились и развивались разнообразные дарования Марины – в музыке, поэзии, языках; частью ее жизни стал мир отечественной и зарубежной литературы. Позже в «Ответе на анкету» Цветаева вспоминала о своих любимых авторах и книгах: «Ундина» (раннее детство), Гауф-Лихтенштейн (отрочество), Ростан (ранняя юность); позже: Гейне – Гёте – Гельдерлин; Лесков и Аксаков; Державин и Некрасов; из современников – Пастернак. Названы Ромен Роллан и Райнер Рильке. Выделены «К морю» и «Цыганы» Пушкина, «Свидание» Лермонтова, а также «Нибелунги», «Илиада», «Слово о полку Игореве». В той же анкете она написала: «Стихи пишу с 6 лет. Печатаюсь с 16-ти». Причем создавались стихотворения не только на русском, но и на немецком и французском языках.

Счастливое и благополучное детство прервалось болезнью матери и ее лечением за границей – в Италии, Швейцарии, Германии, где сестры Цветаевы – Марина и Анастасия – учились в католических пансионах.

Поэтические сборники 10—20-х годов

В 1910 году Цветаева, еще ученица гимназии, выпустила на собственные деньги свой первый сборник стихов «Вечерний альбом», благосклонно встреченный такими поэтами, как В. Я. Брюсов, М. А. Волошин, Н. С. Гумилев и др. Волошин, охарактеризовав его как «прекрасную и непосредственную книгу, исполненную истинно женского обаяния», даже навестил юного поэта, и с этого времени началась их дружба. Впоследствии Цветаева много раз гостила у Волошина в Коктебеле, вспоминая об этом времени своей жизни как о самом счастливом. Именно там она познакомилась с Сергеем Эфроном, за которого вышла замуж в 1912 году.

В его лице я рыцарству верна.

– Всем вам, кто жил и умирал без страху! —

Такие – в роковые времена —

Слагают стансы – и идут на плаху.

«С.Э.»

В том же году появляется посвященная ему книга «Волшебный фонарь», а в 1913-м – сборник «Из двух книг».

1913–1915 – годы поиска своего поэтического «я». Время творческого становления Цветаевой – это время существования разнообразных литературных школ и поэтических течений. Голос молодого поэта был самостоятельным. Отвлеченность, мистичность символистов, игра с формой футуристов – все это не определяло поэтического мира Цветаевой. Ее поэзия была воплощением глубоко личных переживаний, звучавших, по словам Вс. А. Рождественского, с «предельной правдой чувства». Своевольная, дерзкая, безудержная, непосредственная – такова лирическая героиня тех лет. Стихи Цветаевой часто обращены к тем, кто ей дорог: к живым и уже ушедшим («Але» – дочери Ариадне, верному другу и спутнику своей жизни, «С. Э.» – мужу, которым всегда гордилась и восхищалась, «Байрону», «Встреча с Пушкиным» и др.).

Не знаю, – где ты? и где я?.

Те ж песни и те же заботы.

Такие с тобою друзья!

Такие с тобою сироты!

«Але»

Этапным событием в творческой жизни Цветаевой стало создание в 1916 году сборника «Версты», изданного лишь в 1921–1922 годах в двух книгах.

Ни Февральскую, ни Октябрьскую революции Цветаева близко не восприняла. Стремилась остаться над схваткой, осуждая братоубийственную войну и сострадая погибшим, но понимала, что «из истории не выскочишь».

В 1917—1920-х годах Цветаева пишет цикл «Лебединый стан» со стихотворениями о героическом и обреченном пути Добровольческой армии, в рядах которой находился ее муж С. Я. Эфрон. Тема верности долгу, нравственному, моральному, – одна из главных в «Лебедином стане». Звучит мысль о величии и трагизме подвига:

Белая гвардия, путь твой высок:

Черному дулу – грудь и висок.

«Белая гвардия, путь твой высок…»

Позже в статье «Поэт о критике» (1926) Цветаева вспоминала об этом времени: «Зачем я пишу! Я пишу, потому что не могу не писать. На вопрос о цели – ответ о причине. Писала ли я книгу? Нет. Получилась книга. Для торжества белой идеи? Нет. Но белая идея в них торжествует». А в статье «Поэт и время» (1932) уточняет: «Заказ мне времени есть моя дань времени… Заказ времени у меня оказался приказом совести, вещи вечной. Совести за всех тех в чистоте сердца убитых и не воспетых…» По мысли А. А. Блока, автор «Лебединого стана» стремится постичь смысл происходящего вокруг, соотнести опыт современности с опытом исторического прошлого. Стоит отметить, что этот цикл при жизни автора не печатался.

В мае – июле 1922 года Цветаева написала цикл стихов «Разлука», обращенных к мужу.

С увлечением Цветаева пробует себя в драматургии, черпая сюжеты в истории («Фортуна», «Приключение», «Феникс»), легендах («Каменный Ангел»), древнегреческих мифах («Ариадна», «Федра»). Для Третьей студии МХТ ею написаны шесть пьес. Отдельным изданием была напечатана в 1922 году поэма-сказка «Царь-Девица».

«Там я невозможна». Годы эмиграции

В мае 1922 года Цветаева с десятилетней дочерью Алей уезжает за границу, сначала в Берлин, а потом в Прагу, где ее муж С. Я. Эфрон после разрыва с Белым движением стал студентом Пражского университета. Семья поселяется в предместье Праги. Здесь рождаются и воплощаются замыслы «Поэмы Горы» (1924) и «Поэмы Конца» (1924). В «Поэме Горы» «беззаконная» страсть героя и героини противопоставлена тусклому существованию живущих на равнине пражских обывателей. Гора (ее прообраз – пражский холм Петршин, рядом с которым некоторое время жила Цветаева) символизирует любовь в ее гиперболической грандиозности, высоту духа и горе. Библейский подтекст «Поэмы Конца» – распятие Христа. Мост и река (ей соответствует река Влтава) разделяют героев и символизируют расставание. Мотивы расставания, одиночества, непонятости постоянны в лирике Цветаевой этих лет (цикл «Ариадна», 1923).

В первые годы эмиграции Цветаева активно участвует в культурной жизни соотечественников, встречается со многими русскими писателями и поэтами: М. Горьким, А. М. Ремизовым, А. Н. Толстым, В. Ф. Ходасевичем, С. А. Есениным. В 1923 году в Берлине, где обосновалось русское книгоиздательство «Геликон», выходит книга стихотворений Цветаевой «Ремесло», получившая высокую оценку критики.

С годами Цветаева оказывается в изоляции. Новаторство ее поэзии не было должным образом оценено. Более охотно издавалась проза – небольшие рассказы, воспоминания о поэтах-современниках (М. А. Волошине, В. Я. Брюсове, К. Д. Бальмонте, В. В. Маяковском, Б. Л. Пастернаке). «Эмиграция делает меня прозаиком», – признавалась она.

В 1925 году после рождения сына Георгия (Мура, как называла его Цветаева) семья переезжает в Париж. Во Франции им суждено провести более тринадцати лет. Здесь дописана начатая еще в Чехии поэма «Крысолов» (1925), продолжается работа над поэмами «С моря» (1926), «Попытка Комнаты» (1926), «Поэма Лестницы» (1926), «Новогоднее» (1927). В основу поэмы «Крысолов» положена западноевропейская средневековая легенда о том, как в 1284 году бродячий музыкант избавил немецкий город от нашествия крыс. Звуки флейты увлекли животных к реке, где они все утонули. Но сытые бюргеры не заплатили музыканту ни гроша. Тогда он увел на гору, играя на флейте, их детей, и пока родители слушали проповедь, разверзшаяся бездна поглотила их.

Жизнь в эмиграции оказалась очень нелегкой. Если годы, проведенные в Чехии, дочь Цветаевой А. Эфрон называла «веселым нищенством», то неустроенный быт во Франции воспринимался гораздо тяжелее. «Эмигрантские круги, – писала М. И. Цветаевой С. Н. Андроникова-Гальперн, – ненавидели ее за независимость… То, что она не отказывалась… от России, бесило их».

«Здесь я не нужна. Там я невозможна» – в этих горьких словах причина трагического и мучительного душевного разлада поэта. «Марина Цветаева, – вспоминала поэтесса И. В. Одоевцева, после революции жившая в эмиграции, – наш общий грех, наша общая вина. Мы все перед ней в неоплатном долгу… эмиграция действительно «выжила» ее, нуждающуюся в любви, как в воздухе, своим полнейшим равнодушием и холодом – к ней. Мы не сумели ее оценить, не полюбили, не удержали от гибельного возвращения в Москву.

Не только не удержали, но даже скорее толкнули на этот пагубный шаг».

«Здесь я не нужна»

В 1939 году вслед за мужем и дочерью Цветаева возвращается в Советский Союз, где вскоре арестовывают Ариадну, а затем Сергея (С. Я. Эфрон в 1941 году был расстрелян, а Ариадна провела 16 лет в сталинских лагерях). После этого Цветаева была вынуждена скитаться. Полгода, прежде чем получить временное (сроком на два года) жилье в Москве, она поселилась вместе с сыном в Доме писателей в подмосковном поселке Голицыне. Долгожданные и желанные встречи с А. А. Ахматовой и Б. Л. Пастернаком не принесли ей радости. Беседы (особенно с Ахматовой) оказались довольно прохладными. Функционеры Союза писателей отворачивались от нее, как от жены и матери «врагов народа». Подготовленный Цветаевой в 1940 году сборник стихов напечатан не был. Денег, которые Цветаева зарабатывала переводами, катастрофически не хватало. Она была вынуждена принимать помощь немногих друзей.

Начавшаяся война забросила Цветаеву в Елабугу, где в состоянии душевной депрессии, под гнетом личных несчастий, она покончила с собой.

Золото моих волос

Тихо переходит в седость.

Не жалейте: все сбылось.

Все в груди слилось и – спелось.

Спелось – как вся даль слилась

В стонущей трубы окраины.

Господи! Душа сбылась, —

Умысел твой самый тайный…

«Золото моих волос…»

Творческое наследие Цветаевой необычайно многогранно: сотни лирических стихотворений, семнадцать поэм, восемь пьес, около полусотни произведений в прозе – автобиографических (воспоминания о семье), мемуарных (о поэтах-современниках), историко-литературных, философски-критических. М. А. Волошин считал, что ее творческого избытка хватило бы на несколько поэтов и каждый был бы оригинален. Она была влюблена в поэзию и порой заслонялась ею от окружающей жизни, нелегкой и нередко безжалостной. «Со страстной убежденностью провозглашенный ею в ранней юности жизненный принцип: быть только самой собой, ни в чем не зависеть ни от времени, ни от среды – обернулся в дальнейшем неразрешимыми противоречиями трагической личной судьбы», – писал Вс. А. Рождественский.

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!)

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

«Моим стихам, написанным так рано…»

Этими строками М. И. Цветаева пророчески предсказала судьбу своего творчества, назвав «формулой – наперед —…писательской (и человеческой) судьбы». В цикле «Поэт» (1923) она написала: «Путь комет – поэтов путь», определив так, вероятно, и свой путь.