Очерк жизни и творчества

Начало пути

М. А. Булгаков рос в большой и дружной семье, в которой царило согласие. Можно ощутить себя в атмосфере этой семьи, читая роман «Белая гвардия». Можно даже увидеть эту обстановку в «Днях Турбиных» – пьесе, которая создана на основе романа. Там стояли «лучшие в мире шкафы с книгами… с Наташей Ростовой, Капитанской дочкой…», звучала музыка, веселый молодой смех. Дом на Андреевском спуске в Киеве, где сейчас музей писателя, уже давно называют «домом Турбиных». Наблюдая за событиями жизни героев произведений Булгакова, мы видим не идеализированный мир одной семьи, рожденный ностальгическими воспоминаниями, а эпоху во всем ее многообразии – захватывающе интересную, сложную и трагичную.

Что же рассказывал Булгаков о себе? Обратимся к его автобиографии (1924):

«Родился в г. Киеве в 1891 году. Учился в Киеве и в 1916 году окончил университет по медицинскому факультету, получив звание лекаря с отличием.

Судьба сложилась так, что ни званием, ни отличием не пришлось пользоваться долго. Как-то ночью в 1919 году, глухой осенью, едучи в расхлябанном поезде, при свете свечечки, вставленной в бутылку из-под керосина, написал первый маленький рассказ. В городе, в который затащил меня поезд, отнес рассказ в редакцию газеты. Там его напечатали. Потом напечатали несколько фельетонов. В начале 1920 года я бросил звание с отличием и писал. Жил в далекой провинции и поставил на местной сцене три пьесы. Впоследствии в Москве в 1923 году, перечитав их, торопливо уничтожил. Надеюсь, что нигде ни одного экземпляра их не осталось.

В конце 1921 года приехал без денег, без вещей в Москву, чтобы остаться в ней навсегда. В Москве долго мучился; чтобы поддерживать существование, служил репортером и фельетонистом в газетах…

Не при свете свечки, а при тусклой электрической лампе сочинил книгу «Записки на манжетах»… Год писал роман «Белая гвардия». Роман этот я люблю больше всех других моих вещей».

Позже, в другой автобиографии, писатель продолжил рассказ о своей жизни:

«В 1925 году был напечатан мой роман «Белая гвардия»… и сборник рассказов «Дьяволиада»…

В 1926 году Московским Художественным театром была поставлена моя пьеса «Дни Турбиных», в том же году Театром имени Вахтангова в Москве была поставлена пьеса «Зойкина квартира».

Между строк автобиографий остались годы студенчества и работа врачом в Смоленской губернии, а затем в Киеве в годы Гражданской войны.

В Киеве Булгакова мобилизовали как врача и отправили во Владикавказ. В ноябре 1919 года в белогвардейской газете «Грозный» появилась его первая публикация. Позже он обозначил 15 февраля 1920 года как день окончательного выбора жизненного пути: «Навсегда бросил медицину и отдался литературе».

В начале 20-х годов в московских газетах и журналах публиковались очерки, заметки, фельетоны никому не известного автора. Издавал их и зарубежный русский журнал «Накануне». Умелый фельетонист, играя псевдонимами, будил любопытство своих коллег. Так, однажды Булгаков подписался «Герасим Петрович Ухов», и когда эта вольность прошла незамеченной, стал подписываться «Г. П. Ухов» и «Гепеухов». Так что сатирическую направленность автора можно было увидеть даже в выборе псевдонимов. Фельетонист он был хороший. Недаром редактировавший «Накануне» А. Н. Толстой просил «побольше присылать Булгакова». Но это были успехи приобретавшего популярность журналиста.

«Записки на манжетах»

Те годы, когда Булгаков осознал себя писателем, запечатлены в «Записках на манжетах» (1923). Манжеты воспринимались как одна из памятных примет прошлого. Однажды, придя на заседание «Никитинских субботников», на листке регистрации Булгаков оставил вместо подписи слова: «Без манжет». И в этой записи, и в названии сборника живет тоска по упорядоченному и облагороженному быту. Он стоял за сохранение традиций и не боялся идти «против течения». Особенно явно это проявлялось в отношении к классической литературе. В годы, когда были модны такие лозунги, как: «Сбросим Пушкина с корабля современности», – писатель открыто встал на защиту классики.

В части первой «Записок на манжетах», посвященной Кавказу, есть главки, в которых говорится о Пушкине. В одной («Камер-юнкер Пушкин») рассказчик берется сделать о Пушкине доклад. В главке «История с великими писателями» описано, как это происходило: «Ровно за полчаса до начала я вошел в декораторскую и замер… Из золотой рамы на меня глядел Ноздрев. Он был изумительно хорош. Глаза наглые, выпуклые, и даже одна бакенбарда жиже другой…»

Докладчик готовится к своему выступлению. Но вот оно началось. «Что было! Что было!.. Лишь только раскрылся занавес, и Ноздрев, нахально ухмыляясь, предстал перед потемневшим залом, прошелестел первый смех. Боже! Публика решила, что после чеховского юмора будет пушкинский юмор! Облившись холодным потом, я начал говорить о «северном сиянии на снежных пустынях словесности российской»… В зале хихикали на бакенбарды, за спиной торчал Ноздрев, и чудилось, что он бормочет мне: «Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве!» Так что я не выдержал и сам хихикнул. Успех был потрясающий, феноменальный».

Вторая часть «Записок на манжетах» повествует уже о Москве – о нищенском быте, о злоключениях героя. Его, как многих других будущих писателей, спасала газета «Гудок». В ней вместе с Булгаковым работают В. П. Катаев, Ю. А. Олеша, К. Г. Паустовский, И. Ильф, Е. Петров. Все они были сотрудниками «Четвертой полосы», в которой активно использовалась рабочая корреспонденция.

«Впоследствии романы и пьесы Синеглазого (так В. П. Катаев назвал Булгакова в своей книге «Алмазный мой венец». – Авт.) прославились на весь мир, он стал общепризнанным гением, сатириком, фантастом… а тогда он был рядовым газетным фельетонистом, работал в железнодорожной газете «Гудок», писал под разными забавными псевдонимами вроде «Крахмальная манишка»…

Синеглазый глубоко уважал все признанные дореволюционные авторитеты, а мы… низвергали авторитеты, не считались ни с какими общепризнанными истинами, что весьма коробило Синеглазого, и он строго нас за это отчитывал, что, впрочем, не мешало нашей дружбе» (В. Катаев).

В 20-е годы начали печататься первый роман Булгакова «Белая гвардия» (журнал «Россия»), фантастическая и гротескная повесть «Роковые яйца», появилась книга «Дьяволиада».

«Белая гвардия». «Дни Турбиных»

Роман «Белая гвардия» (1923–1924) был задуман еще в 1921 году. Молодой писатель любил русскую классику и эпиграф к повести взят из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина: «Пошел мелкий снег и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось с снежным морем. Все исчезло.

– Ну, барин, – закричал ямщик, – беда: буран!»

Буран у Пушкина и Булгакова – символ великой смуты. Он ее предвещает, он ее и характеризует. Один из критиков говорит о том, что этот эпиграф можно назвать увертюрой романа. И начало произведения нас в этом убеждает: «Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская – вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс».

На этом космическом фоне развертываются события жизни семьи Турбиных, которые знакомы теперь нам и как читателям, и как зрителям: они воплощены и в романе «Белая гвардия», и в пьесе «Дни Турбиных». Мы видим, как великая смута входит в каждый, даже самый благополучный дом и что трагедия страны одновременно становится трагедией всех без исключения людей, которым довелось жить на этой земле в это время.

«Мы привыкли называть первый роман Михаила Булгакова «Белая гвардия» автобиографическим, и все же это историческая книга, написанная по всем правилам жанра, на основе документов, воспоминаний, книг, газетных и журнальных статей, даже полевых карт» (Б. Сахаров). Сам Булгаков утверждал, что роман написан в традициях «Войны и мира». Так определилась творческая манера писателя: достоверность материала в сочетании с решительным и ярким откликом самого автора на события.

«Белая гвардия» – книга о великих потрясениях. Но очевидна способность автора даже в напряженные мгновения судьбы находить смягчающие их остроту ситуации, видеть и живописать смешное. Эти особенности заявят о себе в пьесе «Дни Турбиных» (1926), в которой роман приобретает компактность драматургического повествования.

Турбины – фамилия, которая появилась уже в первых драматургических пробах Булгакова во Владикавказе. Даже сохранилась афишка спектакля «Братья Турбины». Но это были далекие от будущего романа наброски.

Еще не завершив роман «Белая гвардия», Булгаков принимается за пьесу «Дни Турбиных». 5 октября 1926 года состоялась ее премьера на сцене МХТа (Московского Художественного театра). Современник писал: «Спектакль был потрясающий, потому что все было живо в памяти людей. Были истерики, обмороки, семь человек увезла «скорая помощь», потому что среди зрителей были люди, пережившие и Петлюру, и киевские эти ужасы, и вообще трудности Гражданской войны…» Пьесу запрещали (1927), а затем возобновляли (1932) и при ее возобновлении писали: «Такой триумф не упомянут в Художественном театре со времен Чехова» (Ю. Слезкин).

На пьесу откликнулся даже осмеянный и в романе, и в пьесе гетман Скоропадский: «Картина спектакля мне ясна. В пьесе пытаются показать, с одной стороны, безнадежность Белого движения, с другой – осмешить и смешать с грязью гетьманство 1918 года и, в частности, меня».

Сюжет романа и пьесы продиктовала сама Гражданская война. Не думая об автобиографичности романа, мы видим живых людей в реальных обстоятельствах.

С 1925 года к Буглакову приходит известность. При этом было очевидно, что писатель заявил о себе не только как самобытный и неординарный автор, но и как человек, который осмеливался демонстративно подчеркивать свое отношение к традициям русской классики.

Среди предшественников он выделял Н. В. Гоголя. Булгаков активно использует сюжеты и образы великого сатирика: сценка «Ревизор с вышибанием» (1922), поэма в десяти пунктах с прологом и эпилогом «Похождения Чичикова» (1922), которая затем вошла в сборник «Дьяволиада».

«Собачье сердце»

В январе – марте 1925 года Булгаков работает над повестью «Собачье сердце». При жизни писателя повесть не публиковалась. Впервые она была опубликована в Лондоне и Франкфурте в 1968 году. В России повесть напечатали в журнале «Знамя» в 1987 году.

В процессе создания повести писатель неоднократно читал завершенные главы на «Никитинских субботниках». Слушатели понимали, что создано значительное произведение и что перед ними автор необычной самостоятельности суждений.

Булгаков отстаивал эволюционный путь развития общества и не верил в благотворность революционных преобразований. Уважительное отношение к тому, что уже создано, чем уже владеют люди, и вера в то, что можно улучшать лишь постепенно и не торопясь, противостояли стремлению все разрушить ради того, чтобы осуществить вымышленный идеал. Здравый смысл отвергал утопию. Понимание того, насколько губительна осуществленная утопия, определяло сюжет повести и характеристики ее героев.

Профессор Преображенский и его ассистент Борменталь, с одной стороны, положительные герои, с другой – виновники чуть было не состоявшейся трагедии победоносного пришествия власти Шарикова.

В повести «Собачье сердце» раскрывается одна из главных тем Булгакова – писатель и власть. Вопрос о революции и роли интеллигенции решается в ней сложно. Профессор Преображенский и его помощник Борменталь, увлекаясь своими экспериментами, превращают добродушного пса в свирепого Шарикова. Само описание этой кровавой операции ассоциируется с трагическими событиями революции и Гражданской войны, в которых есть доля вины российской интеллигенции.

Стоит обратить внимание и на то, что описанные в повести события превращения добродушного Шарика в Шарикова происходят с 24 декабря по 6 января – в рождественский пост, а «преображение» Шарикова происходит в ночь с 6 на 7 января – в православное Рождество. В эти же дни по советским «святцам» был День полиграфиста. Именно поэтому Шариков стал Полиграфом Полиграфовичем.

На фоне несложного сюжета воссоздана убедительная панорама эпохи и портреты ее героев. Шариков нес гибель не только положительным героям повести, но и своим коллегам – Швондеру и его преданным хоровому пению друзьям.

Повесть «Собачье сердце» утверждала, что в литературе есть авторы, которые противятся воплощению социалистической утопии. Решая вопрос об отношении художника и власти, писатель дает вовсе не ординарные и едва ли поддерживающие действующую власть решения. Подтверждает этот вывод фрагмент доноса осведомителя об авторском чтении повести: «Был 7. III. 25 на очередном литературном субботнике у Е. Ф. Никитиной. Читал Булгаков свою новую повесть… Все это слушается под сопровождение злорадного смеха Никитинской аудитории».

Выводы осведомителя однозначны: «…Булгаков определенно ненавидит и презирает весь Совстрой, отрицает все его достижения… Мое личное мнение: такие вещи, прочитанные в самом блестящем московском литературном кружке, намного опаснее бесполезно-безвредных выступлений литераторов 101-го сорта на заседаниях Всероссийского Союза Поэтов». Последствия не замедлили сказаться. «7 мая, – запишет Булгаков, – у меня был произведен обыск, во время которого у меня были отобраны… следующие мои, имеющие для меня громадную ценность рукописи: повесть «Собачье сердце» в 2-х экземплярах и «Мой дневник».

Критика по поводу еще не напечатанного произведения была резкой. Но у него были и активные защитники. В. В. Вересаев сожалел о том, что цензура «недавно зарезала чудесную вещь – «Собачье сердце». Была предпринята попытка ее спасти, для чего повесть дают прочесть Л. Б. Каменеву. Но тот возвращает рукопись с надписью: «Это острый памфлет на современность, печатать ни в коем случае нельзя».

В повести «Собачье сердце» автор обратился к достаточно популярному сюжету, связанному с созданием нового существа. Им пользовались Г. Уэллс, А. Н. Толстой, М. С. Шагинян, А. А. Беляев. Попытка очеловечить бездомного Шарика, казалось бы, порождена гуманными целями, и осуществляет ее профессор, имеющий право на это. Ведь он – Преображенский и может «преображать», недаром проживает на Пречистенке. Благие цели, значащие имена и названия… И сокрушительный провал замысла – создание злобного Шарикова. Учтем также, что это произведение сатирика, который одобряет эволюцию и не приемлет революцию в развитии чего угодно, в том числе и общества.

Считанные дни жизни Полиграфа Полиграфовича показывают его стремительное преображение и нарастание агрессивной активности. Профессора и его помощника спасает возможность (только в повести) вернуть героя в исходное состояние.

Потенциал злобного деспота в ярком герое повести очевиден. По убедительности с ним не сопоставимы те, кто защищают добро и порядок. Профессор смог преобразить Шарика в Шарикова, но не смог дать ему живую человеческую душу.

Повесть дошла до читателя через десятилетия, но не потеряла силы обличения: возможность преображения злобных и невежественных Шариковых в достойных сограждан все еще далека от реализации.

Булгаков в повести «Тайному другу» отмечает то, что 1929 год – «год катастрофы». В этом году перестают публиковать его прозу. В дальнейшем писатель не увидел напечатанными свои прозаические произведения. Сняты постановки пьесы.

Трудные 30-е годы

Писатель берется за подготовку инсценировок классики. Работает с интересом и напряженно. Но то, что эта работа приходит в его жизнь как материальная необходимость, вызывает чувство протеста: «Кого мне придется инсценировать завтра? Тургенева? Лескова? Брокгауза – Эфрона? Островского? Но последний, к счастью, сам себя инсценировал, очевидно, предвидя то, что случится со мной в 1929–1930 годах».

Однако писатель продолжает работать. Создаются произведения о Мольере, «Театральный роман» (1936–1937). И главное, почти не имея надежды на публикацию, Булгаков начал напряженно работать над романом, который в окончательном варианте получил название «Мастер и Маргарита». При этом требования к себе все возрастают. «Печка уже давно сделалась моей излюбленной редакцией. Мне нравится она за то, что, ничего не бракуя, одинаково охотно поглощает и квитанции из прачечной, и начала писем, и даже, о позор, позор… стихи».

В 30-е годы положение у Булгакова было отчаянным. У него не просто не было работы – пресса, настроение которой во многом диктовал РАПП, активно ему противостояла. Газеты кричали заголовками «Долой булгаковщину!», а из более трех сотен отзывов на его публикации и постановки лишь три были положительные. Как итог этой безнадежной борьбы появилось письмо Правительству СССР, которое он отправляет 28 марта 1930 года.

«Глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противопоставление ему излюбленной и Великой Эволюции» – вот качества, которые, как утверждает Булгаков, характерны для него. Он пишет, что стал сатириком «как раз в то время, когда никакая… сатира в СССР абсолютно немыслима». Булгаков предлагает или выслать его из страны, или дать хоть какую-то работу. Может быть, это письмо и осталось бы без ответа, но сыграло свою роль стечение обстоятельств. Именно в эти дни трагически уходит из жизни Маяковский. Исследователи предполагают, что вождю народов не хотелось, чтобы в стране кончали самоубийством известные писатели. Во всяком случае, последовал звонок Сталина на квартиру Булгакова. Вот отрывок этой беседы, переданной Е. С. Булгаковой со слов мужа:

«– С вами Сталин говорит… Скажите, мы вам очень надоели?

– Простите, но я не…

– Хотите уехать за границу?

– Я думаю, Иосиф Виссарионович, место русского писателя – у себя на родине в России, во всяком случае, я так это понимаю.

– Правильно понимаете… Чем могу быть вам полезен? Какие у вас проблемы?

– Да вот, сижу без работы.

– Обращались к кому-нибудь?

– Обращался в МХТ… безуспешно…

– Обратитесь еще раз!

Реплика повторяется вновь… Через пятнадцать минут прибежали дрожащие мхатовцы с необходимыми бумагами – Булгакову на подпись».

Подвиг последних лет

Мы мало задумываемся о том, что последние годы писателя потребовали от него подлинного героизма. В нем жила непреодолимая тяга к творчеству, которая не утихала даже от сознания приближающейся мучительной смерти. Но ни физическая беспомощность, ни временная слепота, ни почти полная потеря речи не отрывали его от работы над романом «Мастер и Маргарита» (1929–1940). Последнее обращение к тексту – диктовка поправок – относится к 13 февраля. До смерти писателя оставалось менее месяца.

Последние годы жизни Булгакова – это годы подвига. Однажды Булгаков попросил Елену Сергеевну, чтобы она поклялась, что он умрет у нее на руках. Это была просьба блестящего и признанного Мастера. Ее согласие звучало почти шуткой. Но обернулось оно серьезным испытанием: беда пришла очень быстро и неожиданно. Е. С. Булгакова долгие годы хранила рукописи писателя, добивалась издания его произведений и добилась этого.

После смерти Булгакова А. А. Фадеев прислал Елене Сергеевне письмо-прощание с умершим. В нем были слова: «Человек поразительного таланта, внутренне честный и принципиальный, и очень умный… и люди политики, и люди литературы знают, что он человек, не обременивший себя ни в творчестве, ни в жизни политической ложью, что путь его был искренен, органичен…»

Достойный памятник писателю создала А. А. Ахматова в стихотворении, написанном в 1940 году.