Лирика

Тема народной жизни

Обостренное чувство тяжелой доли народа является основным мотивом всей поэзии Некрасова. «Это было раненое сердце, – раз на всю жизнь, – писал о поэте Ф. М. Достоевский, – и незакрывающаяся рана эта и была источником всей его поэзии, всей страстной до мучения любви этого человека ко всему, что страдает от насилия». Поэтическим кредо Некрасова являются его слова:

Я призван был воспеть твои страданья,

Терпеньем изумляющий народ!

В 1845 году поэт напечатал стихотворение «В дороге», в котором рассказал трагическую историю крестьянской девушки, загубленной господами. Белинский, общение с которым сыграло решающую роль в духовном становлении Некрасова, высоко оценил это стихотворение, увидев в его авторе «истинного поэта». «Белинский, – вспоминал впоследствии Некрасов, – пришел в восторг, ему понравились задатки отрицания и вообще зарождение слов и мыслей, которые получили свое развитие в дальнейших моих стихах, он убеждал продолжать». Влияние критика во многом определило гражданственность некрасовской поэзии. Главным ее содержанием становится народная жизнь. По мере накопления жизненного опыта обостряется и лирическое переживание за горькую судьбу простого человека, чувство боли за судьбу всего народа. Стихотворения 40-х годов имеют антикрепостническую направленность. Изображая быт родового поместья в селе Грешнево, Некрасов в стихотворении «Родина» (1846) показал не только безотрадную жизнь народа, но и со свойственными ему «задатками отрицания» запечатлел пустую жизнь барства, протекающую «среди пиров, бессмысленного чванства, / Разврата грязного и мелкого тиранства». Он не пожалел мрачных красок, создавая образ отца, «угрюмого невежды»:

И только тот один, кто всех собой давил,

Свободно и дышал, и действовал, и жил…

Вспоминая годы, проведенные в родном доме, поэт не без горечи утверждает:

Нет! в юности моей, мятежной и суровой,

Отрадного душе воспоминанья нет.

Пафосом беспощадного отрицания жизни крепостного барства некрасовской «Родине» близки стихотворения «Псовая охота» и «В неведомой глуши, в деревне полудикой…».

В первый раздел сборника «Стихотворения. 1856» поэт включил произведения о нелегкой жизни крестьян. Одно из них – «Забытая деревня» первоначально озаглавленное «Барин», – венчало собой деревенскую тему в некрасовской лирике этих лет. Стихотворение состоит из пяти строф, каждая из которых представляет собой законченный эпизод. Героем первой строфы является бабушка Ненила, мечтающая «починить избенку», во второй строфе нарисованы крестьяне, у которых лихоимец жадный «плутовским манером» отрезал «землицы косячок изрядный», третья строфа повествует о любви «хлебопашца вольного» и Наташи, которым «перечит» немец-управитель, мешая влюбленным решить свою судьбу. Все они ждут неведомого барина и надеются на его помощь. Лейтмотивом стихотворения являются слова: «Вот приедет барин!», – повторяющиеся в каждой из трех строф. Но «барин все не едет»… Судьба героев стихотворения, развернутая в четвертой строфе, завершается трагически: умерла Ненила, хлебопашец «угодил в солдаты», а сосед-плут по-прежнему собирает урожай с чужого участка земли. В заключительной, пятой, строфе говорится о том, чем заканчиваются надежды на доброго барина:

Наконец однажды середи дороги

Шестернею цугом показались дроги:

На дрогах высоких гроб стоит дубовый,

А в гробу-то барин; а за гробом – новый.

Старого отпели, новый слезы вытер,

Сел в свою карету – и уехал в Питер.

Читатели воспринимали «Забытую деревню» не только как осуждение помещиков, которым нет дела до своих крестьян, но и видели в некрасовских стихах намек на смену двух царей: после смерти Николая I его место на троне занял его сын Александр П.

Жизнь народа находит отражение не только в «крестьянских» стихах поэта («На Волге», «Деревенские новости», «Коробейники» и др.), но и в «городских» стихотворениях. Будни большого города с его острыми социальными контрастами запечатлены в цикле стихотворений «О погоде» (1858–1865). Рисуя «роскошь столицы» с ее «золочеными куполами пышных церквей», Некрасов всюду встречает «тяжелые», «жестокие сцены». Это и похороны чиновника-горемыки, которого провожает в последний путь одинокая старуха, и тяжкие переживания мужиков, приехавших в столицу на «сотнях сотен крестьянских дровней» сдавать сыновей в солдаты, и драма гибнущей на улице лошади, с небывалой остротой воспринятая поэтом, и грустная история рассыльного Миная, «грешное тело» которого «умаял ось» от «ходьбы беспрестанной», и нелегкие судьбы «несчастных детей» и петербургских бедняков.

Все сливается, стонет, гудёт,

Как-то глухо и грозно рокочет,

Словно цепи куют на несчастный народ,

Словно город обрушиться хочет.

«Мерещится мне всюду драма», – заметил Некрасов в своем первом «городском» цикле стихотворений «На улице» (1850). Эти слова стали значимыми и для более позднего цикла стихотворений – «О погоде».

Рисуя «пучину страданий» народа, Некрасов в сатирических стихах страстно обличает сильных мира сего («Чиновник», «Современная ода», «Нравственный человек»). Эти стихотворения имели большой общественный резонанс и положили начало новой эпохе русской лирики. Они воспитывали молодое поколение в чувстве любви к униженному народу и презрения к их угнетателям.

Тема назначения поэта и его поэзии

Обратившись к традиционной для русской литературы теме поэта и поэзии, Некрасов страстно утверждает мысль о том, что в трудные для родины дни искусство должно служить общественным задачам.

Иди в огонь за честь отчизны,

За убежденья, за любовь…

Иди и гибни безупречно.

Умрешь не даром: дело прочно,

Когда под ним струится кровь…

В стихотворении «Поэт и Гражданин» (1856), которое стало манифестом русской поэзии 60-х годов, нашли отражение эстетические и демократические взгляды Некрасова, который постоянно испытывал на себе сильное и благотворное воздействие Белинского и Чернышевского. Устами Гражданина, выступающего в стихотворении в роли мужественного и непримиримого трибуна, Некрасов утверждает высокую мысль о назначении человека и долге поэта. Но автору близки и некоторые мысли, высказанные Поэтом: они являются отражением мучительных колебаний и горьких сомнений, которые сопутствовали творческой судьбе самого Некрасова. Избранная в стихотворении форма диалога позволяет с предельной отчетливостью обнажить сущность позиции каждого из героев и сделать читателя живым свидетелем их спора.

Тема служения поэта обществу нашла свое выражение не только в «Поэте и Гражданине» как поэтическом вступлении к сборнику 1856 года, но и в стихотворении «Блажен незлобивый поэт…», которое датировалось днем похорон Н. В. Гоголя (25 февраля 1852 года) и адресовалось великому сатирику. Некрасов поэтически перевоплощает в нем мысли Гоголя о двух типах писателей, содержащиеся в лирическом отступлении VII главы «Мертвых душ». Вслед за автором поэмы Некрасов «миролюбивой лире» противопоставляет «карающую лиру». Схожи у Гоголя и Некрасова и судьбы писателей: «незлобивого поэта» ждет «сочувствие в толпе» и слава, а поэта-обличителя – «тернистый путь»:

Его преследуют хулы:

Он ловит звуки одобренья

Не в сладком ропоте хвалы,

А в диких криках озлобленья.

Обличительная направленность гоголевского творчества определила характер стихотворения как манифеста поэзии гражданского направления, противопоставленной «чистому искусству». Стихотворение Некрасова «Блажен незлобивый поэт…» стало живым воплощением преемственной связи писательских поколений, убедительным доказательством новаторского продолжения традиций в истории отечественной литературы.

Программным произведением Некрасова является стихотворение «Элегия» (15–17 августа 1874). В четырехчастном стихотворении, написанном длинными строфами, каждая часть-строфа имеет свою тематическую доминанту. Лейтмотивом первой части, состоящей из четырнадцати стихов, является утверждение, что муза должна служить народу. Его продолжением служит десятистишие второй строфы, основной смысл которой находит самое яркое воплощение в некрасовском афоризме – «Я лиру посвятил народу своему». В движении поэтической мысли стихотворения важная роль принадлежит двенадцатистишию третьей строфы, темой которой являются «тайные вопросы, кипящие в уме». Завершает «Элегию» большая строфа из четырнадцати стихов, пафосом которой является мысль, что «громкая» песня и «мечтания» поэта не находят ответа в душе народа.

«Элегию» Некрасова называют «пушкинским» стихотворением. В первой строфе поэт сознательно использует лексику и ритмику стихотворения «Деревня». Более полувека разделяет эти создания Пушкина и Некрасова, но «крестьянская страда» за это время не стала «сносней»: «свобода», т. е. отмена крепостного права, не внесла «перемену в народные судьбы». Употреблением слов народы и судьбы во множественном числе Некрасов подчеркивает всеобщность народного бедствия, которое вызывает у него чувство глубокой горечи. Тема страданий народа, «рабства долгого» сливается в «Элегии» с темой роли поэта в обществе. Некрасов страстно утверждает, что поэзия должна служить народу. Слово служить автору кажется очень важным: в первых двух частях стихотворения поэт повторил его трижды. Поэтическое и политическое кредо, итоги жизненного пути воплощаются в словах – «Я лиру посвятил народу своему», в которых нельзя не услышать отголоски пушкинского стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…».

В некрасовской «Элегии» несомненны и Державинские традиции, в частности заимствования из стихотворения «Евгению. Жизнь званская», которое для русской поэзии явилось програмным в изображении поэта и понимании его творчества. Стихи Державина —

При гуслях под вечер, челом моих седин

Склонясь, ношусь в мечтах умильных:

Чего в мой дремлющий тогда не входит ум? —

определяют не только особенности жанра некрасовской «Элегии» как размышления, грустного раздумья, но и находят отражение в стилистике стихотворения («Уж вечер настает. Волнуемый мечтами…»). Рисуя картины крестьянского труда, Некрасов во многом вторит Державину, у которого «сверкает луч с косы», «дерн бугрит соха», который видит «злато нив» и «злак трав», падающих под серпами и который слышит «жнецов поющих, жниц». Концовка «Элегии», которую Некрасов относил к самым задушевным своим произведениям, также проникнута реминисценциями из стихотворения Державина: «…отзывы / От лиры моея шумящею рекой / Неслись чрез холмы, долы, нивы». Но самое сокровенное в некрасовской концовке все-таки связано с пушкинским стихотворением «Эхо», обращение к которому помогло ярко показать весь драматизм положения поэта, взывающего к народу и не получающего от него ответа.

Образ героя-гражданина

Знаменитый некрасовский цикл, запечатлевший образ революционного деятеля, был начат стихотворением «Памяти приятеля» (1853), посвященным Белинскому. Великий критик как «источник мыслей благородных и честных, бескорыстных дел» изображен также в поэме «В. Г. Белинский» (1855) и в сценах из лирической комедии «Медвежья охота» (1867). Идеал общественного деятеля воссоздан и в стихотворении «Памяти Добролюбова» (1864), лейтмотивом которого является готовность к самопожертвованию во имя свободы. Завершается цикл стихотворением «Пророк» (1874), в котором Некрасов видел портрет Чернышевского. Изображая героический характер, поэт прибегает к высокому слогу, трагедийно-торжественному тону. Свои представления об идеале гражданина, готового к самоотречению, он осеняет образами Христа и пророка, перевоплощая библейские образы в образы революционные, чем Некрасов подчеркивает масштабность созданного им образа.

Его еще покамест не распяли,

Но час придет – он будет на кресте;

Его послал бог Гнева и Печали

Рабам земли напомнить о Христе.

В основу стихотворения «Сеятелям» (1876) поэт положил евангельскую притчу о сеятеле, образ которого символизирует проповедь знания, истины, свободы («Сеятель слово сеет», – говорится в стихе 14 главы IV Евангелия от Марка). Эта притча явилась источником вдохновения для многих западноевропейских и русских поэтов, в том числе и для Пушкина, создавшего стихотворение «Свободы сеятель пустынный…». Аллегорический образ притчи находит яркое воплощение в афористической концовке некрасовского стихотворения, обращенного к народнической интеллигенции:

Сейте разумное, доброе, вечное,

Сейте! Спасибо вам скажет сердечное

            Русский народ…

Антивоенная тема

Стихотворение «Внимая ужасам войны…» (1856), во многом созвучное рассказу Л. Н. Толстого «Севастополь в августе 1855 года», поражает своей пронзительной лирической нотой:

Средь лицемерных наших дел

И всякой пошлости и прозы

Один я в мире подсмотрел

Святые искренние слезы —

То слезы бедных матерей!

Им не забыть своих детей,

Погибших на кровавой ниве.

Как не поднять плакучей иве

Своих поникнувших ветвей…

«Слезы бедных матерей» поэт вспомнит и несколько лет спустя в стихотворении «Орина, мать солдатская» (1863), представляющем собой горестный рассказ старухи матери о безвременной смерти сына, вернувшегося домой «больнехоньким» после тягостной военной службы.

Образы русских женщин

Горячее сочувствие у читателей-современников вызвали произведения Некрасова, рисующие печальную долю русской женщины: это и знаменитое стихотворение «Тройка» (1846) с уже привычным для поэта мотивом дороги, в котором поэт тревожится о нерадостном будущем деревенской красавицы; и стихотворение «Еду ли ночью по улице темной…» (1847), в глубоко жизненном сюжете которого показана страшная драма женщины, развернувшаяся за холодными и равнодушными стенами городских домов; это и стихотворение «Вчерашний день, часу в шестом…» (1848), в котором поэт сравнивает наказываемую кнутами женщину с обликом своей трагической музы.

Замечательную галерею некрасовских женщин продолжает трагический образ героини стихотворения «Отрывок» (1877), которая «сбросила мертвящие оковы / Друзей, семьи, родного очага» и пошла в народ. Но на «пути Христовом» она не встретила людей «дела», людей, «идущих дальше фразы». Кризис народнического движения нашел художественное преломление и в стихотворении «Ты не забыта…» (1877). В финале его нарисована «великая могила» женщины, которая «была вчера еще полезна» и которая, не найдя «величия в живых», покончила с собой, но оставила о себе светлую память в сердцах людей.

Лирическая исповедь. Любовная лирика Некрасова получила высокую оценку его современников. И. С. Тургенев считал, что стихи «Давно – отвергнутый тобою…» (1855) «просто пушкински хороши». «Сильнейшее впечатление» создания Некрасова «без тенденции» произвели и на Чернышевского, а стихотворение «Тяжелый крест достался ей на долю…» (1855) он называл лучшим лирическим стихотворением на русском языке. В стихотворениях «Я не люблю иронии твоей…» (1850) и «Мы с тобой бестолковые люди…» (1851), представляющих лирическую исповедь поэта, сложный процесс душевной жизни находит свое совершенное выражение в ясной и точной стилистике. Эти стихи подобны психологическому лирическому роману, в котором чувство любви к женщине характеризуется Некрасовым как «мучительное», «роковое», «мятежное». («Если, мучимый страстью мятежной…», «Да, наша жизнь текла мятежно…»)

В поэтических созданиях Некрасова утверждается новое отношение к женщине («Говори же, когда ты сердита, / Все, что душу волнует и мучит!»), основанное на равенстве между любящими друг друга людьми. Любовь в автобиографических стихотворениях Некрасова предстает в сложном поединке «остатка чувства», «последней жажды» с «мятежными» «тревогами и мечтами», с «тайным холодом и тоской», в предвидении «развязки неизбежной».

История духовной жизни

Лирическое дарование поэта находит проникновенное выражение в стихотворении «Рыцарь на час» (1862) – одном из самых задушевных и исповедальных его произведений. Лирический герой, оценивая пройденное, жестоко судит себя за ложность выбранного жизненного пути и, остро чувствуя свою вину, стремится выстроить оставшуюся жизнь в соответствии с высокими представлениями о назначении человека. Для композиции стихотворения, представляющего собой лирический монолог, характерно сочетание поэтических пейзажей зимней ночи, осеннего дня, деревни, залитой лунным светом, с отрывками, передающими внутреннее состояние героя.

Вспоминается пройденный путь,

Совесть песню свою запевает…

Центральное место в стихотворении занимает образ матери, который воспринимается как недосягаемый нравственный идеал. Мать учила любви при жизни, а после смерти она стала незримым судьей души поэта. В своей «покаянной песне» Некрасов строго судит себя за собственную беспомощность и в «величаво-безгласной» матери ищет опоры для «великого дела любви» – служения народу и родине.

Предельной искренностью пронизано стихотворение «Умру я скоро. Жалкое наследство…» (26–27 февраля 1867), которое по содержанию и силе лирического чувства примыкает к «Рыцарю на час». Это стихотворение Некрасов посвящает «неизвестному другу», приславшему ему послание «Не может быть», и сопровождает следующим пояснением: «Невыдуманный друг, но точно неизвестный мне. Получил, помнится, 4 марта 1866 года. Где-нибудь в бумагах найдете эту пьесу, превосходную по стиху. Ее следует поместить в примечание». Стихи «неизвестного друга» (переводчицы и поэтессы О. П. Мартыновой-Павловой), в которых Некрасов предстает в двух ликах – человека и поэта, во многом определили и пафос стихотворения «Умру я скоро. Жалкое наследство…». Оно во многом автобиографично, и «муравьевская история», которую тяжело переживал Некрасов, находит в нем непосредственный отклик:

Не торговал я лирой, но, бывало,

Когда грозил неумолимый рок,

У лиры звук неверный исторгала

Моя рука…

В трехчастной по композиции стихотворной исповеди Некрасов воспроизводит историю своей духовной жизни. Страстное самоосуждение граничит в стихотворении с объяснением в любви к родине и народу, сила раскаяния соединяется с утверждением высоких идеалов служения отечеству, с мечтой о сильных характерах. Особенно строго судит себя Некрасов как поэта, который «мало знал свободных вдохновений» и «песнь» которого бесследно пролетела. Автор оценивает свой вклад в поэзию как «жалкое наследство». Красной нитью проходит через многие его стихотворения мучительное осознание неоплатного долга перед родиной и народом.

Стихи Некрасова являются открытым и искренним диалогом с читателем, в котором звучат трагические признания, мотивы прощания с жизнью. И вместе с тем в его страстных песнях звучит верность демократическим идеалам. Три стихотворения из последней книги Некрасов посвящает своей жене Зине (так звали Феклу Анисимовну Викторову, 1851—1915), которая самоотверженно ухаживала за смертельно больным поэтом и пыталась облегчить его невероятные физические страдания.

В этих стихотворениях Некрасов бросает взгляд на пройденный жизненный путь. Строго оценивая свое творчество, он вновь утверждает мысль, что право на жизнь в памяти народной имеют такие поэты, чье творчество служило освободительному движению. Эта мысль находит афористическое выражение в ставших крылатыми словах:

Мне борьба мешала быть поэтом,

Песни мне мешали быть борцом, —

в которых контрастные понятия находятся в тесном, неразрывном единстве.