Брендан Биэн (Brendan Behan) [1923–1964]

Брендан Биэн (Brendan Behan) [1923–1964]

Заложник (The Hostage)

Пьеса (1958)

Действие I

Разношерстные обитатели одного дублинского дома в этот вечер пребывали в состоянии более нервном и оживленном, нежели обыкновенно: хозяин, Мусью, выводил душераздирающие пассажи на волынке; проститутки женского пола цапались с наносящими ущерб их промыслу бывшими юношами — Рио Ритой и Принцессой Грейс; одна девочка устроила было скандал из-за того, что ее клиент оказался поляком, то есть коммунистом, но его фунты все же примирили добрую католичку с перспективой противоестественной связи; в комнате мистера Мэллиди застукали члена благотворительного общества мисс Гилкрист и с позором изгнали, хотя было достаточно разок взглянуть на эту особу, чтобы понять, что на жизнь она может зарабатывать чем угодно, только не своим телом.

Солидные же патриоты Ирландской республики — Пат, чуть не сорок лет тому назад (на дворе, в смысле на сцене, год 1958-й) лишившийся ноги в достославных сражениях с королевскими войсками и с той поры состоящий управляющим при доме Мусью, и его подруга и помощница, отставная сотрудница борделя Мэг — просто напряженно ожидали некоего события, коротая ожидание за беседой о житье-бытье. Из этой беседы главным образом зритель и узнаёт, что это за дом, кто в нем живет и что здесь должно было произойти нынче попозже вечером.

Начнем с хозяина. Его отец был епископом (спокойно: не настоящим — протестантским), а мать — ирландкой, и вот из-за этого последнего обстоятельства он как-то в юности вдруг осознал себя вольнолюбивым кельтом: принялся изучать ирландский язык, стал наряжаться в клетчатую юбку и играть в кельтский футбол; в последовавшей за Пасхальным восстанием пятилетней войне с Англией он был то ли генералом, то ли капралом, а может, и адмиралом (Пат не видел большой разницы между этими званиями — звучат-то похоже); чудное прозвание Мусью он принял, не желая именоваться «мистером» — этим постылым словечком из словаря оккупантов. Однако на стезе ирландского патриотизма Мусью поджидали сплошные горестные разочарования, которые и подорвали его рассудок, но не дух: начать хотя бы с того, что его ирландский понимали только специалисты из Оксфорда, но никак не соотечественники по матери, а в довершение всего вожди повстанцев за здорово живешь отдали англичанам шесть северных графств.

После войны (а для него она продолжается и по ею пору) Мусью устроил в своем доме что-то вроде зимних квартир для ветеранов Республиканской армии, но денежки-то нужны, и поэтому хозяйственный Пат за разумную плату стал пускать шлюх, воров и прочих подонков, каковые теперь и составляли основную массу квартирантов;

Мусью, впрочем, свято верил, что все это — патриоты, пострадавшие за верность идее. О хозяине дома Пат держался двух твердых мнений, нимало не заботясь тем, что одно исключало другое: то Мусью у него оказывался несгибаемым борцом за ирландское дело, а то полоумным стариком, занятым совершеннейшей ерундой. Примерно таков же был и его взгляд на теперешнюю деятельность Ирландской республиканской армии.

Именно с деятельностью ИРА и было связано событие, которого все ждали. Дело в том, что на следующее утро в Белфасте должен был быть повешен восемнадцатилетний ирландец, застреливший английского полицейского. В ответ на это зверство оккупантов ИРА решила взять в заложники английского солдата и расстрелять его, если приговор в Белфасте будет приведен в исполнение. Как торжественно объявил Мусью, заложник будет содержаться в его доме.

Наконец у дверей Пат увидел человека в полувоенной форме и со значком, оповещавшим встречных о том, что его обладатель желает разговаривать только по-ирландски. «Офицер ИРА», — догадался Пат. Так оно и было. Проведя рекогносцировку, офицер удалился, а вскоре по радио передали, что в Ольстере с танцев тремя неизвестными похищен английский солдат. Немного времени спустя офицер возвратился в сопровождении двоих республиканских волонтеров и пленного, откровенно недоумевавшего, кому и зачем понадобилось портить ему приятный вечер.

Действие II

Англичанин был совсем юн, звали его Лэсли, в армии служил без году неделя. К некоторому разочарованию обитателей дома Мусью, его безусая физиономия не несла и тени звериного оскала оккупационного режима, но это обстоятельство не уменьшило общего интереса к пленному. Первой до Лэсли дорвалась мисс Гилкрист и преподнесла ему пачку вырезок из воскресных газет, посвященных неафишируемым подробностям из жизни королевского дома, но ему было мало дела до королевы, а до того, что пишут газеты, — и подавно.

Мэг, впрочем, отнеслась к англичанину вполне по-матерински, сготовила обильный ужин и послала новую молоденькую служанку, Терезу, прибрать его комнату и перестлать постель.

Тереза, деревенская девушка, только-только вышедшая из стен монастырской школы, оказалась ровесницей Лэсли — оба они были сорокового года. Молодые люди запросто разговорились, и скоро выяснив, что война, ненависть и все такое — дела прошлые и никому не нужные, принялись болтать о том о сем, рассказывать истории из детства. Из добрых чувств Тереза надела на шею Лэсли свой образок с Богородицей, чтобы она помогла парню в предстоящих испытаниях. Уединению восемнадцатилетних невольно поспособствовал офицер, ради конспирации наведший в доме суровую дисциплину и приставивший часовых к дверям комнаты узника. О Терезе все просто-напросто забыли…

Когда про нее вспомнили и нашли у пленного, офицер забеспокоился, как бы она не донесла полиции, но его уверили, что это невозможно, все входы и выходы под надежной охраной. Лэсли по-прежнему недоумевал, что это задумали ирландские чудаки, пока один из жильцов не показал ему свежую газету. В ней сообщалось, что несмотря ни на что приговор убийце полицейского отменен не будет, а также что ИРА был захвачен заложник, рядовой Лэсли Алан уильямс, каковой в случае казни ирландца будет расстрелян.

Действие III

Пат, Мэг и мисс Гилкрист сидели в комнате пленного и целеустремленно выпивали, Лэсли пел «Правь, Британия, морями!», а потом перешел на простые деревенские песенки. Подогретый пивом, Пат болтал о своих боевых подвигах, весьма цинично живописуя бардак, творившийся во времена освободительной войны. Мисс Гилкрист, эта, по выражению Мэг, тень усопшей проститутки, заметила, что не стоит плохо говорить об ирландцах в присутствии англичанина, но ее быстро заткнули, а Аэсли пригласили к столу.

Завязалась пьяная политическая дискуссия, и молодой англичанин даже признал вполне сволочным один поступок так называемую помощь королевы Виктории: голодавшей тогда Ирландии она послала в фонд поддержки пять фунтов, одновременно пожертвовав такую же сумму на приют для бездомных собак. Но как бы то ни было, настаивал Аэсли, это случилось давно, и с какой стати он должен гибнуть не за так. Пат в хмельном благодушии обещал, что в ближайшие пятьдесят лет ему стоит бояться смерти разве что от атомной бомбы.

Помимо утешителей, у Лэсли вдруг нашлись и заступники в лице целой делегации проституток, возглавляемой Рио Ритой, Принцессой Грейс и мистером Мэллиди, которая потребовала немедленно выпустить заложника. Пат, в отсутствие офицера взявший на себя функции командира, выставил их вон, а потом, чтобы Лэсли с Терезой могли побыть наедине, выгнал прочь и всех остальных.

Лэсли умолял Терезу пойти позвать полицию, убеждал ее, что парню в белфастской тюрьме совсем не хотелось бы, чтобы Лэсли вслед за ним отправили на тот свет. Тереза и не соглашалась, и не отказывалась. Молодые люди уже успели сговориться о встрече в следующую увольнительную, если, конечно, Лэсли удастся выбраться живым из этой дурной переделки, когда их разговор прервал офицер ИРА, у которого на сей раз в руках был пистолет.

Но тут послышался шум, выстрелы, свет погас. Офицер, Пат, Мэг и примкнувший к ним Мусью решили, что это полиция, однако, как оказалось, попытку насильственного освобождения предприняли мистер Мэллиди, Принцесса Грейс и Рио Рита с соратниками. Пат и Мусью скоро сложили оружие, офицер с волонтером как-то стушевались и появились уже одетыми в женское платье, но были узнаны и арестованы по приказу мистера Мэллиди, как тут выяснилось, агента тайной полиции.

Когда все стихло, на поле боя остался один убитый — английский солдат Лэсли уильямс. На его шее Принцесса Грейс в недоумении — неужто покойный был католиком? — заметила (заметил?) образок.

Л. А. Карельский