ХАЙНЦ ФЕЛЬФЕ (1918–2008)

ХАЙНЦ ФЕЛЬФЕ (1918–2008)

Сын начальника дрезденской полиции нравов, он в тринадцать лет, в 1931 году, вступил в национал-социалистический союз учащихся. В 1936 году стал членом СС, которую считал «благородной и солидной организацией» (здесь и далее в кавычках приводятся выдержки из мемуаров Х. Фельфе. — И.Д.). Он искренне полагал, что Гитлер «дал, наконец, немецкому народу то, в чём он нуждался в смутное время Веймарской республики: ясную цель, строгий порядок и дисциплину».

В 1939 году после десятидневного участия в войне с Польшей Фельфе заболел воспалением лёгких, был демобилизован, а затем вновь призван и откомандирован в Берлин на учёбу, как кандидат на руководящую работу в охранной полиции, входящей в СС. Он чувствовал себя представителем «элиты нации, призванной осуществить грандиозные предначертания ведущей роли немецкой нации…» В то же время он «замечал противоречия между словами и делами руководства рейха, но считал это неизбежной болезнью роста…»

Его взволновало и привело в замешательство нападение Германии на СССР. Во-первых, как будущий юрист, он не мог понять, как руководство рейха могло растоптать договор о ненападении от 23 августа 1939 года, а во-вторых, глядя на карту, он удивлялся, как можно было решиться воевать с такой огромной страной.

Хайнц досрочно и успешно сдал университетские экзамены и в марте 1943 года стал комиссаром уголовной полиции. Но в конце августа 1943 года был переведён в VI управление РСХА (внешняя разведка Главного управления Имперской безопасности).

В связи с нехваткой кадров Хайнца сразу назначили на руководящую должность, хотя он не имел ни малейшего представления о работе разведки. Будучи бойким и любознательным, изучал всё, даже не относящееся к его участку, чем сразу нарушил известный приказ № 1 Гитлера: никто не должен знать больше, чем это требовалось для его непосредственной работы.

Руководил VI управлением Вальтер Шелленберг, не достигший ещё и тридцатилетнего возраста. После краха главы абвера адмирала Канариса в VI управление была практически включена и военная разведка.

Фельфе был начальником реферата VI B-3, ведающего Швейцарией и Лихтенштейном. Работа проходила по трём направлениям: добыча информации, её оценка и использование, составление картотеки и архива.

Источники внешней разведки получали так называемый «номер V» (начальная буква немецкого слова «фертрауэнсперсон» — «доверенное лицо»). Агенты имели свои номера, начинающиеся с кодового номера резидента (например, для Швейцарии — 79). Конспирация была поставлена хорошо, и настоящее имя агента знал только сотрудник, работающий с ним, даже начальник не знал его.

Но существовали и источники, в обозначении которых отсутствовала буква «V». Они подлежали особо тщательной маскировке, не будучи ни доверенными лицами, ни агентами. Связь поддерживали с руководством немецкой разведки, в частности, с самим Шелленбергом, возможно, имея на то разрешение свыше. Одним из них, например, был начальник швейцарской военной разведки генерал Роже Массой, имевший шифр Зоммер-1. Такие контакты между спецслужбами практиковались довольно часто, и как Шелленберг, так и Фельфе знали, что Массон поддерживает аналогичный контакт с американцами и англичанами.

Каждая поступавшая информация оценивалась по шестибалльной системе (6 — низшая, 1 — высшая оценка); впоследствии, уже в службе Гелена, буквами от A до F оценивались положение и надёжность источника. Если речь шла, например, о государственных переговорах, то буквой A оценивался их участник, B — переводчик, C — секретарша, D — рядовой служащий, буквы E и F обозначали негативную категорию, при этом источник под буквой F считался ненадёжным. Особенно важными считались сведения из дипломатических кругов, они немедленно передавались в правительство.

Когда Фельфе приступил к работе, в Швейцарии было всего три работника немецкой разведки — резидент Карл Дауфельт и две секретарши (одна из них была и радисткой), тогда как абвер насчитывал восемнадцать штатных сотрудников.

Шелленберг дал строгое указание не вести работы против Швейцарии, а лишь использовать её возможности для разведывательных действий против неприятельских стран.

Основным противником Фельфе был английский резидент Кейбл. Но Фельфе скоро убедился, что тягаться с ним не может: у «Интеллидженс сервис» было слишком много денег по сравнению с РСХА. Немцы вместо денег выдавали своим агентам, отправляющимся в Швейцарию, инсулин, продавая который те могли жить. Чтобы на таможне не посчитали такого агента контрабандистом, ему вручали медицинские справки о заболевании диабетом.

Для добычи валюты Фельфе поддержал некоего Вернета, врача, разработавшего новые гормональные препараты. Их предполагалось продавать в Швейцарии, но идея так и не была проведена в жизнь. Впоследствии Фельфе с ужасом узнал, что пилюли доктора Вернета испытывались на узниках концлагерей.

Была предпринята ещё одна попытка: распространение фальшивых почтовых марок с портретами английского короля Георга VI и Сталина на Тегеранской конференции! Но это скорее была акция пропагандистская, нежели финансовая. Фельфе, которому навязали распространение марок, отправил их в Швейцарию. В сопроводительном письме торговцам рекомендовалось пустить их в продажу как «коллекционные марки неизвестного происхождения», а вырученные деньги перевести в британское посольство на счёт, созданный для помощи попавшим в плен английским лётчикам.

В годы войны англичане забрасывали в Германию в большом количестве хорошо изготовленные фальшивые промтоварные и продовольственные карточки. В ответ РСХА начал изготавливать и распространять за рубежом фальшивые английские фунты стерлингов. Этими «деньгами», в частности, оплатили услуги знаменитого «Цицерона», камердинера английского посла в Турции, похищавшего из его сейфа копии ценных документов. Фельфе вспоминает, что именно благодаря «Цицерону» он ознакомился с материалами Тегеранской конференции.

Финансовые дела были только частью работы разведки. Через своих агентов в Швейцарии немцы всё же получали кое-какую политическую информацию. Но общее положение Германии ухудшалось, что не могло не отразиться на качестве и характере разведывательных сводок. Агентура Фельфе получила, однако, данные о том, что Швеция намерена продолжать соблюдение нейтралитета. Удалось добыть ключ к расшифровке радиопереговоров американского посольства в Швейцарии с госдепартаментом.

Однако все сводки об обстановке, доклады и записки мало что давали. Гитлер, Риббентроп, Гиммлер им просто не хотели верить, так как они не вписывались в их собственную, раз и навсегда составленную картину. Объективность никому не была нужна.

Открытие второго фронта, покушение на Гитлера 20 июля 1944 года заставили Фельфе задуматься. Он присутствовал на судебном заседании над группой заговорщиков, которые вызвали у него симпатию.

Через реферат Фельфе предпринимались попытки установить в Швейцарии контакт с американцами, а о намерениях американцев у него имелась информация из первых рук. Фельфе удалось подвести к Даллесу своего агента. Этот агент, проходивший под псевдонимом «Габриэль», молодой немец, выдавал себя за оппозиционера нацистскому режиму. Даллес откровенно говорил ему, что следующая мировая война произойдёт как столкновение США и СССР.

Даллес оказался весьма болтливым собеседником и выдал «Габриэлю» много подробностей секретных переговоров, проходивших в Швейцарии между ним и генералом Вольфом весной 1945 года. В своих воспоминаниях Даллес писал, что утечка информации произошла через агента в окружении Кальтенбруннера, хотя в действительности он сам оказался её виновником.

Более того, немецкие дешифровальщики уже расшифровали радиокод представительства США в Швейцарии и не зависели от донесений агентуры.

Фельфе имел агентуру и помимо «Габриэля». Все сообщения по поводу контактов в Швейцарии он докладывал непосредственно Шелленбергу. Именно в этот период Фельфе узнал о том, что американцы стремятся разделить Германию на множество маленьких государств, в то время как СССР стоит за единую миролюбивую Германию. Это вызвало в нём симпатии к нашей стране.

В 1960-х годах в тюрьме Штраубинг он встретил генерала Вольфа и спросил его, чем тот руководствовался, вступив в переговоры с Даллесом. И Вольф ответил: «Я хотел спасти немецких солдат, так как знал, что они ещё понадобятся, и как вы видите, я был прав». Ясно, что он имел в виду!

Хейнц Фельфе предвидел крах фашистского рейха. Однажды ему удалось познакомиться с некоторыми документами о зверствах гитлеровцев на оккупированных территориях, об уничтожении евреев. Он окончательно убедился в преступности РСХА и решил уйти с этой службы. Случай представился, когда перед Рождеством 1944 года, во время контрнаступления немецкой армии в Арденнах, ему предложили участвовать в заброске немецких добровольцев в тыл союзников. Однако это задание было отменено, а Фельфе так и остался в Нидерландах, где снова попал в VI отдел РСХА, но уже на периферии. Там он и пробыл до конца войны. Его потрясла бессмысленная и жестокая варварская бомбардировка англо-американской авиацией его родного Дрездена 13–15 февраля 1945 года, когда были убиты десятки тысяч людей, и в его сознании произошёл ещё больший сдвиг в пользу Советского Союза, который никогда не предпринимал подобных акций против мирного населения.

8 мая 1945 года Фельфе, уже в качестве командира роты отступающих немецких войск, оказался в плену у канадских войск. Как бывший сотрудник разведки, Фельфе подвергался многочисленным допросам. Симпатию у следователя вызвал тот факт (подтверждённый письмом из Лондона), что, отправляя в Швейцарию фальшивые почтовые марки, он велел деньги, полученные от их продажи, передать английским лётчикам. По этой ли, или по другой причине его признали годным для службы в новой немецкой полиции.

Фельфе вспоминает, что таких, как он, было много. Англо-американцы не скрывали, что они могут пригодиться для новой войны против СССР. Были даже сохранены немецкие воинские формирования, общая численность которых доходила до трёх миллионов человек, под командой немецких генералов. Они были распущены только в 1946 году после энергичных протестов Советского Союза.

Сам Фельфе был отправлен из Нидерландов в Германию, где в городе Мюнстере, скрыв своё эсэсовское прошлое, был освобождён 31 октября 1945 года.

Из плена Хайнц Фельфе вышел убеждённым антифашистом и антимилитаристом. Он считал, что будущее Германии — на Востоке, в дружбе с Советским Союзом, и он хотел внести свою лепту.

Фельфе стал журналистом, что не только дало возможность не бедствовать, но и позволило завести знакомства во всех зонах оккупации, в том числе с самим Конрадом Аденауэром, соседом которого он был, и со многими политическими деятелями. Одновременно он учился на факультете государства и права Боннского университета.

Фельфе посетил свою мать в Дрездене, где увидел чудовищные следы разрушений, а в 1949 году побывал в Веймаре на праздновании двухсотлетия со дня рождения Гёте. Встречи и беседы с советским журналистом и с премьер-министром Тюрингии ещё больше убедили его в правоте советской политики в отношении Германии, предусматривающей не раздел, а объединение страны и создание в Германии нейтрального государства.

У Фельфе накопилось много сведений о восстановлении военного потенциала в Западной Германии, сведений, о которых не писали в газетах и не говорили в парламенте. Ещё в 1949 году Фельфе установил связь с советскими офицерами, которые произвели на него хорошее впечатление в чисто человеческом плане. Но только два года спустя у него состоялся «откровенный разговор с офицерами советской разведки».

После завершения учёбы в Боннском университете он работал в министерстве по общегерманским вопросам, занимаясь опросом всех беженцев — бывших сотрудников полиции ГДР. По результатам этих опросов составил подробную брошюру «О структуре народной полиции в советской оккупационной зоне по состоянию на начало 1950 года». Она попала на глаза сотрудникам разведывательной организации Гелена (ОГ). Ознакомившись с работой Фельфе, они пригласили его к себе на службу. Этому способствовали два фактора: то, что он сам не просился туда (это вызвало бы подозрения), и его бывшая служба в РСХА.

Организация Гелена в основном состояла из бывших офицеров контрразведки и вела разведывательную работу против Востока.

Фельфе, конечно, был подвергнут тщательной проверке. Никаких компроматов на него не нашли, и 15 ноября 1951 года, после беседы с полковником Крихбаумом, он выехал в Карлсруэ, чтобы приступить к работе в «генеральном представительстве (ГП) L».

ГП L занималось сбором информации о французских оккупационных войсках и вело работу против ГДР. Однако служба в этом подразделении не могла удовлетворить Фельфе. В 1953 году он поставил перед собой задачу проникнуть в Центр. Ему удалось это сделать, и в октябре 1953 года он был переведён в Центр по личному указанию Гелена.

Фельфе была поручена разработка операций в области контршпионажа против Советского Союза и некоторых других социалистических стран. Со временем (особенно после установления дипломатических отношений между СССР и ФРГ) эта служба разрослась и в кадровом, и в материальном отношении. В середине 1950-х годов Фельфе получил чиновничий ранг правительственного советника и был назначен начальником реферата «контршпионажа против СССР и советских представительств в ФРГ». «Основную часть моей работы как советского разведчика я выполнял в своём служебном кабинете во время официального рабочего дня, поскольку в ОГ сверхурочная работа не приветствовалась. Чтобы мне не мешали, я просто запирал дверь».

Информация Фельфе касалась многих вопросов. Так, например, он подробно освещал обстоятельства бегства начальника западногерманской контрразведки Иона в ГДР в 1954 году — события, так и оставшегося непонятным большинству современников. Фельфе добывал информацию о внутренней обстановке в ФРГ, о движущих силах политики Аденауэра. Его сообщение о намерениях Аденауэра, направленных против интересов Франции, сыграло роль, когда было доведено до сведения французского правительства. Тогда Франция заблокировала вступление ФРГ в Европейское оборонительное сообщество (ЕОС), что замедлило темпы ремилитаризации Западной Германии. Фельфе передал также материалы о милитаристских планах руководства Западной Германии, скрываемых даже от её союзников. Опубликование этих материалов испортило её отношение с ними. Даже Черчилль направил канцлеру Аденауэру послание, из которого вытекало, что к ФРГ не следует относиться с доверием.

Хайнц Фельфе занимал в ОГ ответственные должности. Он стал начальником реферата 53/III «операции против разведслужб Советского Союза», в том числе против советских представительств в ФРГ. «Это были суровые будни разведывательной работы с её многочисленными камнями и скалами. Только тот, кто пережил подобное, знает, какую внутреннюю убеждённость нужно иметь при этом».

В результате своей деятельности в области контрразведки БНД (Бундеснахрихтендинст — преемник ОГ) Фельфе мог снабжать советскую разведку сведениями о намерениях этой службы. «Мы своевременно распознавали опасные действия БНД, и я со своих позиций помогал обеспечивать активное противодействие им».

В годы работы Фельфе в БНД многие операции этой службы проводились при его непосредственном участии или даже под его прямым руководством. Одной из наиболее значительных операций явилась установка подслушивающей аппаратуры в советском торгпредстве в Кёльне. Сложность состояла в том, как отреагировать на информацию об этой операции. Разоблачить и вскрыть «жучки»? Или прекратить секретные разговоры в кабинетах, где они установлены? Ни то ни другое не годилось. Требовалось искать иные варианты, чтобы «и овцы были целы, и волки сыты». И такие варианты были найдены.

К числу важных операций можно отнести и попытки вербовать агентуру из числа советского персонала, а также из числа прибывших в ФРГ лиц из ГДР и других соцстран.

Но особое значение имели сообщения Фельфе о дезинформирующих мероприятиях БНД. Он знал обо всех случаях её двойной игры. После получения соответствующей информации, советская сторона решала, как подключиться к такой игре без риска для её сотрудников. «Естественно, следовало избегать всего, что могло бы навлечь подозрение на меня». «Ещё важнее было обеспечить „двойную“ обработку материалов и сохранить агентов „живыми“. Дезинформация от распознанного агента-двойника имеет свою ценность, так как по ней можно определить, от чего противник хочет отвлечь внимание или что стремится скрыть с её помощью».

В операции «Паноптикум», которой руководил Фельфе, удалось, например, парализовать широкомасштабную акцию БНД. Главной её фигурой стал Фридрих Панцигер, руководивший в своё время особой комиссией в гестапо по делу «Красной капеллы». После войны он оказался в СССР, где перед возвращением в Германию был завербован советской разведкой. Прибыв в Бонн, он сразу же явился в БНД и во всём признался. БНД решило сделать его двойником. Вместе с ним советской разведке был подставлен ещё один агент БНД Буркхарт. Наша разведка подхватила «брошенный мяч» и какое-то время вела игру с немцами. Но всё испортило германское правосудие, решившее привлечь Панцигера к суду за его гестаповское прошлое. В 1961 году был выдан ордер на его арест. Узнав об этом, он принял цианистый калий.

Фельфе предупреждал советских людей о предстоящем аресте за разведывательную деятельность. Так, он выручил советского гражданина Кирпичёва, который смог уйти прямо из-под носа группы захвата.

Специально для операций против советского посольства был создан рабочий штаб ИНДЕКС, которым руководил Фельфе. БНД вместе с ЦРУ задумали провокацию против прибывающего в Бонн советского дипломата (того самого «журналиста», с которым Фельфе беседовал в Веймаре ещё в 1940 году). Фельфе вовремя предупредил об этом советскую разведку.

О предстоящем аресте советского разведчика П. предупредить своевременно разведку не удалось. Фельфе пришлось самому позвонить П. по телефону и намекнуть об опасности. Тот успел укрыться в посольстве.

Одна из руководимых Фельфе операций («Диаграмма») была разработана против так называемой запретной зоны Карлсхорста, где были расположены советские разведывательные учреждения. Он развернул «бурную» деятельность. В пяти томах были собраны планы квартир, номера телефонов, планы земельных участков, в которых отмечались даже тропинки. Этим справочником пользовались затем БНД, генеральный прокурор ФРГ и другие учреждения. Советская сторона «не мелочилась» и не давала дезинформации по таким вопросам. Справочник систематически пополнялся и уточнялся до 1959 года. Благодаря операции «Диаграмма» ЦРУ перестало запрашивать в БНД дополнительную информацию о советской разведке. Работа вроде бы велась очень активно, а фактически буксовала и не принесла ни БНД, ни ЦРУ ни малейшей пользы.

Зато Фельфе всегда мог точно знать, кто из агентов БНД сообщает правду, а кто «липу», информируя о ситуации в Карлсхорсте.

Для того чтобы оживить игру и ещё больше отвлечь противника, советская разведка готова была даже подсказать кандидатуры лиц, которых могла бы завербовать БНД. Но Фельфе отказался от такого варианта, так как это осложнило бы его положение.

Среди немцев, работавших в районе Карлсхорста, были те, кто впоследствии перешёл в ФРГ. Их опрашивали и дополняли сведения, находящиеся в справочниках Фельфе. По просьбе Фельфе советская контрразведка не трогала этих агентов. «Источники БНД, которые с моей помощью известны уже в течение десятков лет и которых никто не трогает, продолжают и по сей день (1987 год. — И.Д.) жить в Восточном Берлине… Агент, работающий под контролем, вряд ли может причинить большой ущерб».

Активная работа Фельфе, его хотя и тщательно законспирированные встречи с советскими разведчиками, всё же привлекли внимание немецкой контрразведки, и он был взят в разработку.

6 ноября 1961 года он был арестован. По дороге в тюрьму ему удалось уничтожить некоторые записи условных адресов и номеров телефонов. Однако он не смог вынуть из бумажника фотокопию задания, полученного им на последней встрече в Вене. Обнаружились и другие доказательства.

Допросы длились шесть месяцев. Фельфе сразу же признался, что является советским разведчиком: «Что я мог ещё сказать?» Единственное, что он отрицал — это то, что является предателем: он сознательно помогал Советскому Союзу и своей родине ГДР, а на работу в БНД пошёл, уже будучи советским агентом и выполняя задание той разведки, которой служил. Доказательства — документы, когда-либо проходившие через его стол и которые он визировал, заняли три большие комнаты. В допросах принимали участие и американцы.

Затем Фельфе перевели в Карлсруэ, где находился Федеральный суд. Там допросы продолжались ещё год. Из тюремной камеры Фельфе тайно связывался с советскими друзьями.

Когда в ходе следствия ведомство федерального канцлера потребовало взыскать с Фельфе полученное им в БНД жалование, он возразил: «Наряду с деятельностью в пользу СССР я успешно выполнял задания федеральной разведывательной службы, в том числе и такие, как незаконное подслушивание телефонов и установка „жучков“ в квартирах советских дипломатов». После этого требование о взыскании было снято.

Процесс начался 8 июля 1963 года и продолжался две недели. Каждую ночь его будили по девять раз, чтобы убедиться, «не покончил ли жизнь самоубийством», поэтому к концу процесса он был совершенно изнурён.

Приговор был вынесен через две недели: пятнадцать лет лишения свободы — не самая высокая мера наказания.

Фельфе отправили в тюрьму в Нижней Баварии, где его подвергали унижениям и оскорблениям, лишили переписки с членами семьи, ужесточали режим.

В четверг, 13 февраля 1969 года. Фельфе пригласил к себе начальник тюрьмы Штэрк, пожал ему руку и сказал: «Сердечно поздравляю вас, и, пожалуйста, садитесь». Он сообщил Фельфе, что ему нужно срочно переодеться, а завтра его доставят к границе.

На следующий день, 14 февраля 1969 года, два чиновника вывезли его из тюрьмы и привезли в границе с ГДР. После краткого приветствия адвокатов Фогеля и Штанге, представлявших Фельфе и федеральное правительство, освобождённый разведчик пересёк границу. Впереди его ждала новая, ещё незнакомая жизнь. Он ещё не стал пенсионером, так что можно было начинать всё сначала.

Через три года Хайнц Фельфе защитил диссертацию, стал доктором наук Написал мемуары, которые завершил словами: «Тяжёлые годы работы в качестве разведчика на службе Советского Союза были лучшими годами в моей жизни».