Кузнец и золото, или Тайна демидовского рода
Кузнец и золото, или Тайна демидовского рода
Демидовы — купцы, горнорудные заводчики, промышленники-сталелитейщики, меценаты и общественные деятели — известнейшие люди в России. Как иначе — миллионщики же! Помните, кто первыми в России начал добывать серебро? Точно — Демидовы! Возле таких людей множество мифов сочиняется, много легенд крутится. Вот и о Демидовых, а вернее, о начале их богатства сохранилась прелюбопытнейшая история.
Родоначальником демидовского древа считается кузнец Антуфьев по имени Демид — от него и фамилия пойдет. Жил сей Демид в деревне Пашино, что в двадцати верстах от города Тула, и был кузнецом весьма искусным — и лошадь мог подковать, и знатный клинок сладить. Да только после женитьбы деревенских доходов от кузнечного дела на житье хватать перестало. Ну что от крестьян ждать — подкова упадет или обруч на бочке лопнет — доходы с гулькин нос. Вот и решил Антуфьев перебраться в город Тулу — уж там-то он со своим ремеслом быстро в гору пойдет.
Сказано — сделано. Примерно в 1655 году переехал Демид с женой в город. Да только там свои мастера есть — не про демидовскую честь. Пристроились Антуфьевы на окраине. Место запустелое — кто сюда по кузнечной надобности сунется?.. А тут еще то ли радость, то ли обуза — не поймешь: первенец наметился. Жена распашонки из лоскутков шьет, а Демид головной болью мается: где прокорм добыть? Ночами спать перестал, стал на зады огорода выходить, чтоб жене не мешать.
И вот сидел как-то, на звезды смотрел, думу думал: вон как много божьих свечек на небе, говорят, их людские ангелы-хранители для своих подопечных зажигают. Да видать, спит где-то демидовский ангел, не радеет о бедном Демиде и его семействе. На что жить-то будут Антуфьевы?!
Только так подумал, шорох раздался, потом треск ломаемых сучьев да лошадиный храп. И из темноты подъехал прямо к Демиду какой-то человек на коне и тихо так говорит: «Не пугайся, хозяин! Конь захромал. Нет ли кузнеца поблизости?»
Демид аж ахнул — невиданное дело: посреди ночи да заработок! Но виду не подал, а только выговорил степенно: «Повезло тебе, путник. Я сам — кузнец!»
Незнакомец соскочил на землю, коня по холке похлопал: «Выходит, и верно — повезло!»
Пошли в кузню. Там Демид-то и разглядел: парень — цыган! Наверно, и конь краденый. А ну за ним погоня?! Это ж как влипнуть можно!
«Деньги-то у тебя есть? — спросил кузнец, волнуясь. — За спасибо делать не могу. Семья у меня». Цыган зубами белыми блеснул: «Золотой есть!»
Кузнец бороду почесал да на огонь прищурился: «По твоему положению одного золотого мало. Не одна работа денег стоит, но и мое молчание. Небось коняга-то краденая…»
Цыган еще пуще заулыбался: «А не боишься, дядя, мне про это говорить? Мы ведь — народ простой, пырну ножичком — и вся недолга».
Демид к раскаленному горну подошел да за тигли взялся: «Не пырнешь, чавела! Кто ж твоему коню подкову ладить будет? А на неподкованном коне ты далеко не ускачешь. Тебя небось и так уж ищут. А схватят, сам знаешь, какова награда — петли услада. Не привечают конокрадов — то! Да и после работы ты меня не тронешь. У кузнеца рука стопудовая, убью одним пальцем. Особливо пока железо в огне держу. Так что давай раскошеливайся. Сначала плата, потом заплата!»
Цыган карман помял: «Всего один золотой есть, дядя, Детьми клянусь — не вру! Не для себя коня увел, детей кормить нечем».
Кузнец посмурнел: «Видать, у всех одна песня. И мне, чавела, нечем. Мы с женой первенца ждем, а в доме — шаром покати».
Цыган вздохнул, золотой вынул: «Возьми, дядя! Я завтра на ярмарке коня продам, шесть таких получу. А тебе в счет оплаты я секрет цыганский открою. Ты этот золотой не трать. Положи в кошель, а как будет утро солнечное, раскрой кошель так, чтобы солнечный свет на золотой падал, да и скажи: «Сияй, сияй — деньгу прибавляй!» Только помни: сказать надо три раза».
Поскреб бороду кузнец — что делать? Больше чем есть не возьмешь. Придется, видно, одним золотым да цыганским рассказом удовольствоваться. Все-таки золотой лучше, чем дыра в кармане. К тому же вдруг цыган не обманет? Говорят, это племя много чего потаенного знает…
На другое утро выложил кузнец кошелек на стол и стал солнца дожидаться. Только оно в окно засветило, раскрыл кошелек да и повернул его золотым прямо на солнечный луч. Начал шептать тихонько: «Сияй, сияй — деньгу прибавляй!» Только прошептал три раза, жена с порога и крикнула: «Демид, иди скорей!»
Выскочил на крыльцо, а во дворе всадник стоит в алом сафьяновом кафтане, у лошади одна сбруя стоит больше, чем весь домишко с кузницей.
«Ты, что ли, кузнец?» — высокомерно так спрашивает. У Демида сердце упало: видать, прознали власти, что он цыгану помог. Хотел сказать, мол, не — я, мол, давно уже не работаю, да язык как присох…
«Я вчера тут недалеко один ехал. Припозднился, да и оплошал, — говорит вдруг всадник. — Два разбойника на меня набросились. И не остаться бы мне в живых, да на мое счастье, выскочил какой-то парень. В темноте-то я его не рассмотрел, зато он мне помог разбойничков прямиком в ад послать. Я парню кошель кинул да говорю: тому, что ты тут оказался, я жизнью обязан. А он мне говорит: не мне ты обязан, а кузнецу, что тут рядом живет. Я у него был».
Демид покряхтел, как всегда в трудных случаях бороденку поскреб: «Приятеля моего сын из деревни заезжал… Я ему кузню показывал…»
Всадник усмехнулся и головой покрутил: «Мне как раз кузнец нужен. Ты оружие умеешь ковать? — Демид кивнул. — Вот и возьму тебя. Только кузню придется перенести. Сам-то я из Москвы, а тут, в Туле, у меня подворье. А рядом с ним, на соседней улице, как раз дом пустует. Вот и думаю, не открыть ли там кузню большую, для двора царского оружие ковать? Говорят, тульские кузнецы на то большие умельцы».
Демид усмехнулся: «Это точно! Многие старинные секреты мы, туляки, знаем». Всадник головой тряхнул: «Решено! Беру тебя. Только и ты по кузням походи, погляди, кого еще выгодней к делу нашему пристроить. Да и сам собирайся, рядом с кузней жить будешь. Вот тебе подъемные!»
Кузнец и ахнуть не успел, как его руки сами собой подхватили весьма увесистый кошелек. Раскрыл — два десятка золотых. Вот вам и солнечное золото! Дай бог того же цыгану…
Через пять месяцев, 26 марта 1656 года, у Демида Григорьевича Антуфьева родился первенец — сын Никита. Пройдет еще шесть десятков лет, и 21 сентября 1720 года сам царь Петр за заслуги в «железных и медноплавильных делах, за строительство заводов и фабрик» наградит заводчика и промышленника Никиту Демидова потомственным дворянством.
Так что росло солнечное золото в семействе демидовском. И то — разве есть что сильней солнечного света?..