Глава 33-я
Глава 33-я
Отказ из Москвы. — Встреча с русским журналистом и ее последствия.
— Сезон дождей и судьба восходителей. — Дорога в Замбию. — Малавийцы.
— На перекрестке трех дорог и трех стран. — Девятая таможня.
Приехал Кирилл, решили съездить навестить посольство ЮАР, прошло восемь дней, а они обещали ответ из Претории через неделю.
В окошечке все та же самая туповатая тетка:
— Ответ на ваши анкеты еще не пришел.
— А когда придет?
— Завтра придет.
Откуда такая уверенность? Надо задать еще один провокационный вопрос!
— А откуда придет ответ?
— Из Москвы.
— Как же так!? Вы же обещали из ЮАР?!
— Yes. — Сразу подтверждает тетка. — Из Москвы, из ЮАР… — Видно, что совсем завралась.
— Можно поговорить с консулом?
— Нет. Он занят.
На сведущее утро мы снова у окошечка:
— Вам пришел отказ.
— Покажите бумагу. Откуда она?
— Не могу. Не имею права. Это может сделать только консул.
— Так мы к нему уже четвертый день просимся! Сведите нас с консулом!
— Посидите, подождите.
Сидим больше часа.
— Сегодня консул вас не примет. Приходите в понедельник к 11-ти часам.
В понедельник опять ждем неизвестно чего. Уж за 400 долларов консул бы мог найти время для разговора?! Вместо консула к окошку выносят бумажку на имя Олега Костенко.
Смысл переводиться на русский так: «Ваши анкеты были отправлены в Москву. В визе отказано по причине неблагонадежности» И все. Такое впечатление, что к ним каждый день ходят десятки кругосветных путешественников, и из Москвы в ЮАР автостопом ездят!
Консул нас сегодня опять не принял, нас записывают в специальный журнал на завтра в 11–00.
Сообщили грустные новости в интернет, сижу в библиотеке РКЦ, пишу письма. Заходит сотрудник нашего посольства: «Иди в комнату, там к вам журналист приехал из „Комсомольской Правды“».
В комнате-предбаннике уже общаются Кротов, Мамонов и Степанов. «Игорь АлексеевичЧерняк. Зав. Отделом политики „Комсомольской правды“» — Читаю на визитке, даю в обмен свою. К удивлению, Игорь Алексеевич общается без диктофона, не делая никаких записей. Это меня сразу настораживает.
— Может мы к вам завтра зайдем, чтобы Вы на диктофон что-нибудь записали. Потом статью про нас сделаете…
— К сожалению, я уже завтра улетаю в Москву. Совершенно нет времени.
— Очень жаль. Я уважаю «Комсомолку» и был бы рад видеть в ней публикацию про нас.
— Нет проблем. Когда вернетесь в Москву, мы про вас целый разворот напечатаем.
— Заметано. Как возвращаюсь — сразу к вам.
После этой договоренности, разговор стал носить обычный и непринужденный характер.
Черняк задавал вопросы, которые уже набили оскомину каждому из нас. Чтобы хоть как то разнообразить повторение сто раз пересказанного, мы, время от времени, подшучивали друг над другом, изображали напуганных работников посольства и, шутя, говорили о малярии и прочих болезнях. Во время беседы на один и тот же вопрос зачастую каждый из нас отвечал по-разному, ибо все ехали разными маршрутами и впечатления разные у всех.
Игорь Алексеевич похвастался, что посетил уже 96 стран. На что мы заметили, что, ночуя только в гостиницах и посольствах, посещая лишь туристические места, нельзя сформировать истинное впечатление о стране.
Мы передали в Москву отснятые пленки и мелкие сувениры, письма в российских конвертах. Черняк попросил нас приобрести денежные купюры экзотических стран для своей личной коллекции и выделил на эти цели 40 долларов. Как минимум месячный бюджет каждого из нас! После его ухода мы посовещались и разделили деньги каждому по десятке.
Пленки и письма были благополучно доставлены адресатам. А вот дальше получилось такое, чего мы совсем не ожидали.
В «пятничном» номере «КП», тиражом в девять миллионов экземпляров, И. А. Черняк рассказывал, как он целых две недели(!) тусовался в Танзании. Конечно, там больше всего было про рестораны с крокодильим мясом, про русских танцовщиц в ночном клубе Дара, немножко про моряков и «изюминка» — оказывается в Танзанию можно доехать автостопом! Далее помещался некий диалог с указанием настоящих имен и фамилий, но с абсолютной путаницей в событиях и фактах. После прочтения создавалось впечатление, что мы тут только и делаем, что сидим по тюрьмам, страдаем от болезней и паразитов, и что скорее всего мы все здесь и сгинем, если только российский консул Андрей Амелин нас не спасет в последний момент.
Мы недоумевали:
1. Почему за две недели в Танзании, г-н Черняк зашел к нам только в последний момент, перед отлетом? В Даре вряд ли остался хоть один русский человек, не знающий о нашем приезде.
2. Почему журналист такой солидной газеты оказался без диктофона?
3. Почему он решил публиковать «интервью» с цитированием наших слов и событий по памяти?
4. Почему он не прислал нам электронный вариант «интервью» для уточнений?
Когда я задал этот вопрос в кабинете № 24 в редакции «КП» в феврале 2001-го года, то господин Черняк, в ответ на эти вопросы, только и нашел что заявить: «Я хотел как поинтереснее».
А бабушка Кирилла Степанова, прямо спросила горе-журналиста: «Если бы Вы были автостопом в Африке, а Ваши родители прочитали бы в газете о том, что их сын умирает от малярии, что бы Вы почувствовали? Повеселились?»
Сомневаюсь, что нашим друзьям и близким стало «весело» в момент выхода статьи.
Так что, уважаемые журналисты и публицисты, знайте, что теперь лично я, буду давать интервью только при условии, что материал Вы пришлете мне на проверку ПЕРЕД публикацией. Лучше уж никакой известности не иметь совсем, чем распространять такие «интервью», какие публикует миллионными тиражами И. А. Черняк.
На следующий день в Танзании начался «сезон дождей». И до того влажность была под 90 %, а теперь еще и лило как из ведра по 5–6 часов в день и дальше обещали дождей еще больше. Пора сваливать в более сухие страны, и пробовать в других столицах получить визу ЮАР, не прибегая к помощи Москвы «в проверке благонадежности». Была надежда, что в какой-нибудь стране консул ЮАР согласиться выдать нам визы «под свою ответственность».
Ведь не возвращаться же нам в Москву за визой, как это нам посоветовали, вполне серьезно, в посольстве ЮАР в Танзании:
Вдвоем, приехали на встречу с долгожданным ЮАРским консулом, промокшие до нитки от тропического дождя. Консулом оказалась белая женщина, вышедшая к нам к окошечку. Вот что она «посоветовала» Антону: «Найдите в ЮАР пригласителя и тогда можете попробовать еще раз!»
Спасибо за совет. На каждое «попробовать» еще по 50 баксов выложить.
22 ноября дождь лил как никогда сильно, но мы все же собрались, упаковали рюкзаки и прибрали комнату. Уже засиделись в танзанийском РКЦ, пора бы и освобождать вписку.
Уже прощаемся со всеми и выносим рюкзаки на ворота. Тут в дверях показывается высоченная фигура в плаще, с которой текут потоки воды.
Олег Костенко! Почему один? Случилось следующее:
Закупившись в Моши продуктами, четверка восходителей посетила офис «KUGUSA TOURS» и там наши друзья получили самые исчерпывающие сведения о тропах, хижинах и постах охранников. Каспер даже подарил им служебную карту окрестностей Кили.
По грунтовой дороге, наши друзья заехали на южный склон горы, где нет никаких троп, а значит и постов охранников. Три дня они прорубались сквозь лес, колючки, ручьи и водопады и взошли-таки на вершину с севера, совершив, таким образом, первое известное науке нелегальное и самостоятельное восхождение на высочайшую точку Африки.
Но по пути к вершине силы их оказались подорваны борьбой с растительностью и высотой.
Спускаться решили по «официальной» тропе, благо шли дожди, и «легальные восходители» в такую погоду предпочитали сидеть дома.
Лишь уже когда почти вышли из зоны национального парка, навстречу попалась небольшая группа туристов с проводниками и носильщиками. Наши утомленные друзья не придали значения тому, что один из носильщиков отделился от встречной группы и побежал вниз (за премией?), к охранникам. Уже в темноте, на выходе из национального парка, Олег Сенов, Владимир Шарлаев и Сергей Лекай попали в вооруженную засаду. Олег Костенко, из-за плохой обуви, отстал на три часа и избежал плена, пересидев до утра под дождем в кустах.
Сначала охранники предложили не доводить дело до полиции и уплатить каждому некоторую трехзначную сумму в долларах прямо на месте. Когда наши не согласились, их переправили в полицию. Сажать белых туристов в тюрьму никто не решился и их отпустили в город, «до суда», изъяв документы. Там они отдали Олегу Костенко все фотоаппараты и ценные вещи, и вот, Олег, обвешанный шестью фотокамерами, приехал в Дар-эс-Салам и уже успел побеседовать с господином Амелиным. Консул обещал позвонить начальнику полиции в Моши и «проконтролировать» дальнейшую судьбу задержанных.
Принимаем решение разделиться:
Антон Кротов, как организатор всей экспедиции, едет в Моши, на случай если троицу все же заточат в тюрьму, он будет поддерживать их связь с миром.
Олег Костенко остается в Даре, чтобы держать связь с российским посольством.
Андрей Мамонов и Кирилл Степанов едут на границу Малави, чтобы попытаться получить там транзитную визу и в Лилонгве попытать счастья в посольстве ЮАР.
Григорий Лапшин, как самый бесполезный в делах чиновничьих (я едва владел английским), едет в Замбию, чтобы разведать обстановку в Лусаке, узнать проходимость дорог в Намибию, Анголу и другие страны по юго-западному побережью, на случай если решим возвращаться на север, к дому, по западному берегу Африки.
Вот здесь проявилась выгода такой многочисленности экспедиции! Даже с тремя арестованными участниками мы не прерывали научного изучения стран, дорог, и получения виз.
Выехав из Дара в полдень, на закате я проезжал один из маленьких национальных парков Танзании. Международная автотрасса целых 25 километров шла через территорию парка и никто не взимал плату за проезд и фотографирование. В красных лучах низкого солнца, на фоне яркой зелени акаций, блестели мокрые серые туши слонов, огненно-рыжие жирафы пытались заглянуть в окна остановившейся машины, а целые стада зебр перебегали нам дорогу буквально в пяти метрах! Как все же хорошо, что удалось сохранить животный мир Африки хотя бы в этих маленьких резервациях. Водитель «Тойоты», подвозивший меня, явно был доволен «сафари», с удовольствием притормаживал возле животных и даже попросил сфотографировать на память его самого.
В глубоких сумерках я голосовал на АЗС возле крупного города Iringa. Понятно, что, «на ночь глядя», никто не поедет дальше следующей деревни, но мне очень хотелось, чтобы сегодня меня пригласил ночевать кто-нибудь из вечерних водителей — ведь сезон дождей не располагает к ночевкам в палатке — даже вся земля вокруг вспухла от влаги и превратилась в липкую красноватую грязь.
Мимо проезжали местные машины, совсем как у нас в России, водители жестами показывали, что скоро сворачивают. Домой по обочине дороги шли уставшие крестьяне, погоняя прутиком упряжку из двух мокрых и грязных быков. Торговцы с базара на развилке дорог, шагали к себе в деревню, грустно таща на голове груз не распроданных днем товаров.
Вдруг я увидел, что по дороге, на грязных босых ножках топают два квадрата 1,5Х1,5 метра.
Оказывается, это «ходячие торговые площади»: на фанерных щитах с помощью натянутой проволоки крепятся сотни китайских товаров: очки, часы, батарейки, брелки, расчески, заколки, авторучки и блокноты, ножики и браслеты, и еще куча всякой дребедени, которая блестела и звенела при каждом шаге носильщика. Целый день эти торговцы бегают со своей ношей по страшной жаре, предлагая товар пассажирам автобусов и водителям машин. А теперь они идут, вместе с «магазином» к себе в деревню, чтобы утром отправиться в обратный путь, на развилку дорог, где все автомашины притормаживают перекусить и купить фруктов.
Вскоре меня подобрал веселый танзаниец, отвез в свою деревню на 30 километров, где и вписал в пустую комнату своего глиняного дома с железной крышей.
Ура! Наука снова победила: путем подробного рассказа о целях и методах нашего путешествия, мне удалось сломить многолетний барьер неприязни между местным черным населением и «белым мистером». В благодарность за ночлег и завтрак танзанийская семья получила открытки и фотографии с видами далекой России.
Утром вывезли на трассу возле какой-то деревни, которая даже не отмечена на карте. Через полчаса подсел в белый «Лендровер», с надписью «Read Cross» на дверце. Какой-то чиновник ехал инспектировать сельскую школу и с ним мне удалось ознакомиться с устройством начального учебного заведения.
Школа состояла из нескольких одноэтажных бараков. Одно строение — один класс. Вместо стекол на окнах деревянные жалюзи. Отдельный домик пришлось построить для кабинета директора и учительской. Между «классами», вместо коридоров, — глиняные, утоптанные босыми ногами площадки. Подстриженные кактусы отделяют плац от «огорода».
Сегодня был «день обучения сельскохозяйственному труду». Только самые младшие детки несли подмышками английские буквари. Остальные школьники, возрастом от 10 до 16-ти лет, собирались на плацу с тяпками, лопатами и деревянными граблями. Директор и два-три педагога поднялись на трибуну, восстановили тишину медным колокольчиком и сказали речь о «пользе труда на свежем воздухе». Девочки построились в колонну отдельно от мальчиков.
Видимо, виды работ в поле отличаются по половому признаку.
Большинство детей в этот прохладный и сырой утренний час было без обуви. Никаких украшений или рисунков на них я не увидел. На многих были довольно рваные шорты и майки, через плечо сумочка с обеденным перекусом и бутылочкой воды. Водитель объяснил, что они уходят трудиться на «школьное поле» до самого вечера. Такие «практические занятия» бывают каждый третий день, независимо от погоды — детей приучают к суровой жизни среди колючих кустов и неплодородной глинистой земли.
Утренний туман и сырость к обеду растаяли без следа. Когда к полудню приехал на бензовозе «B.P.» на заправку возле деревни Makambako, пейзаж и климат изменились. Следов дождей вокруг не было, леса тоже. Со всех сторон темнели раскаленные солнцем склоны гор, но не слишком высоких — до перевалов Эфиопии им было очень далеко. На АЗС принимал бензин синий грузовичок с малавийскими номерами. В кузове грузовика путешествовала на растяжках подержанная «тойота-хай-люкс». Я попросился подсесть в кузов, но меня пригласили в кабину третьим пассажиром, с тем условием, что я сам буду «отмазывать»
водителя на постах ГАИ, когда ему будут «шить» незаконный извоз иностранных туристов.
Водитель и его напарник были из разных этнических племен и не знали суахили. С ГАИшниками, как и между собой, они разговаривали только на английском языке. Моего английского как раз только и хватало, чтобы объяснить полицейским, что я еду абсолютно бесплатно и подвозят меня они совершенно бескорыстно.
Малавийцы показались мне очень общительными и веселыми людьми, они сразу уяснили смысл путешествия автостопом и даже приглашали в гости, но визы их страны у меня пока не было.
В деревне Uyole грузовик сворачивал на юг, к озеру Ньяса в Малави. Попрощавшись, я забрал из кузова рюкзак, а вот плащ от дождя, который я положил отдельно для просушки, так и уехал в Малави. Что ж, если виза туда стоит 70 долларов, пусть хоть мой плащ побывает в такой экзотической стране, где нет даже российского посольства!
На развилке дорог у Uyole — очередной деревенский рынок. Здесь продают, в основном то, что вырастили сами.
Автобусы атакуют стайки подростков, предлагая за 150 шиллингов четыре банана. Мне, конечно, сначала назвали 250, но даже это было дешевле, чем 700 в Даре. Я отошел с дороги, за ближайшими магазинами оказались торговые ряды, где кучки из четырех бананов предлагали уже за 100 шиллингов. В семь раз дешевле столичной цены!
Купил в мешок две кучки бананов (более килограмма) и сел на обочине дороги, высматривая машину в Замбию и разъедая бананы. Если ты думаешь, читатель, что те бананы, которые продают в подземных переходах Москвы — «настоящие бананы», то ты ошибаешься!
Такие крупные бананы с толстой кожурой в Африке считают невкусными. Их либо пускают на корм скоту, либо едят только в жареном виде. Иногда нас угощали супом из крупных длинных бананов. А вот для употребления в сыром виде продают другие сорта — маленькие, с тоненькой кожурой и такие сладкие, что сахар выступает в трещинках. Все объясняется просто — тонкошкурные бананы не могут храниться и транспортироваться далеко. А вот толстая шкура зеленых бананов из Эквадора позволяет им приехать морем в Финляндию, оттуда перегрузиться на фуры-холодильники и только потом пожелтеть на складах Подмосковья. И только редкий посетитель экваториальной Африки, может насладиться настоящим банановым вкусом, сидя на рюкзаке у края дороги, недалеко от пересечения границ сразу трех государств:
Танзании, Замбии и Малави.
Пока я размышлял о судьбах бананов, на Малави поворачивает громадный сверкающий грузовик «Вольво». В кабине я вижу мелькание знакомых желтых маек «TRAVEL-RU». Это догнали меня Кирилл и Андрей. Подбегаю к кабине и сообщаю им стоимость бананов.
Покупаем на троих еще три кучки.
Неожиданно Андрей вылезает из торговой толпы с клочком газеты в руках. Возбужденно демонстрирует нам добычу: всего за 50 шиллингов ему продали, (о чудо!) это похоже на круглый бородинский хлеб! Пробуем на вкус — конечно не как в Москве, но и далеко не те надоевшие пшеничные хлеба, которые мы употребляем уже много месяцев. Ведь от самого Ростова-на-Дону и дальше на юг, нигде не пекут привычный нам ржаной «черный» хлеб. И только Малави (счастливая страна!) оказалась приятным исключением. Может поэтому для русских виза 70 баксов и стоит?!
Купили по три черных хлеба, попили чай в кафе и расстались. Андрей и Кирилл поехали на юг, к границе Малави, чтобы выяснить, сколько стоит виза страны «прямо на границе». Я поспешил на запад, но из-за того, что автостоп в приграничных областях вечером ухудшается, в темноте оказался только возле города Mbeya.
Толстенький мужичок охотно предложил подвезти на своей машине, неизвестной мне доселе марки «Samuia», до какой-то деревни, на пол пути до границы. Но вписку, к сожалению, не предложил.
Опять собирается дождь, поэтому палатку я поставил на крыльце сельской школы.
В семь утра разбудил дети — поспешил на трассу. До пограничного поселка Tundoma ехал в кузове с весьма экзотичной компанией: четыре канистры с маслом, две корзины с бананами, три корзины с помидорами и три наряженные в пестрые платья тетки. При этом водитель еще не отказался подобрать местных автостопщиков, поимев, кажется 300 шиллингов за подвоз двух танзанийцев на последние пять танзанийских километров.
А если бы я ездил «только за деньги» — сколько бы ушло от самой Москвы?
Возле границы было очень мало еды и много менял. Курс 1000 tz. sh. на 3 замбийские квача. За один доллар предлагают 3000 квача. Но я хотел потратить оставшиеся деньги на еду, ибо в Замбии обещали подорожание продуктов, а значит и ужинов. В ранний час было открыто всего одно кафе, где произошел такой случай: Я знал английский намного хуже продавца.
Захотел жареной курицы. Заказываю «chicken», показывая в меню, написанное мелом на черной доске. Удобно тем, что продавец не будет пытаться завысить цену — покупаешь по тем же расценкам, что и местные жители. Но этот продавец стал у меня еще что-то просить про курицу, какое-то уточнение. Я недоуменно слушаю, но не понимаю.
Видя мое замешательство, мужчина-повар вывел в центр кафе молодую женщину- официантку и показывает ножом сначала на ее грудь, а потом на бедра. «Какую часть курицы ты хочешь? Отсюда, или отсюда?» — Расшифровал я наконец его вопрос! Все остальные посетители в кафе весело смеются, а официантка даже не обиделась на мужчин, и вскоре принесла мне горячие «куриные бедра» и холодную «фанту».
Удивительное влияние оказывает граница на советского человека, впервые пересекающего ее. Я вспоминаю свою первую таможню, турецкую. Все для меня было знакомо только по рассказам товарищей, все пугало чуждостью и неизвестностью. Я нервно оглядывался назад, на просторы бывшего СССР, где люди еще говорили по-русски, на «родную» Грузию. Тогда даже грузинские таможенники видели мое волнение, пытались меня надуть и выманить как можно больше долларов.
И вот, сегодня вхожу в страну, где еще не бывал никто из моих товарищей. На этот раз чувствую себя настоящим «первооткрывателем» страны, «неведомой» Замбии. С какими же эмоциями в душе встречаю девятую в моей жизни границу?
… так, я русский путешественник. Еду в Лусаку, да, вот моя виза. Какая квитанция? Об уплате консульского сбора? Зачем? Ну, надо — значит надо. Вот она завалялась. Давайте поживее штамп мне въездной ставьте… где буду жить? Да в посольстве, где же еще … так и записываю «embassy of Russia», довольны?! Что, тебе еще и рюкзак открывать? Что тебя там интересует? Какой «медикал»?! Лекарства что ли? Вот, пожалуйста, смотри мою аптечку. Только все равно ничего не поймешь, на них все по-русски написано. Досмотр окончен? ОК. Счастливо!
25 минут на две таможни — неплохой результат.
