“РАССЕИВАНИЕ”
“РАССЕИВАНИЕ”
(“Dessemination”) - труд Ж. Деррида (см.), изданный в 1972 и посвященный проблеме исторических судеб смысла. Именно так (от фр. dessemination, анаграмматического сближения слова “знак” “signe” и “семя” — “semence”) осмысливалась философом “текстовая работа” По мысли Деррида, “мы играем здесь на случайном внешнем сходстве, на родстве чистого симулякра (см.) между семой (смыслом. — А. Г.) и семенем. Между ними нет никакой смысловой общности”
Введение в философский оборот данного слова фиксирует активную экспансию стратегии деконструкции (см.) в сферу постижения процедур смысло- порождения: неклассическое признание плюрализма смыслов было замещено концептом “рассеивания” По логике рассуждений Деррида, “дессемина- ция”, играющая центральную роль в процедурах деконструкции, интерпретируется в качестве рассеивания “сем” т. е. семантических признаков, зачатков смыслов как обладающих креативным потенциалом (“sema semen”). С точки зрения Деррида, полисемия выступает прогрессом в сравнении с линейностью письменности или моносеман- тического прочтения, озабоченного привязкой к смыслу-опекуну, к главному означающему текста или к его основному референту. Тем не менее полисемия как таковая складывается в имплицитном горизонте однозначной подытоживаемое™ смысла, т. е. в горизонте диалектики. В свою очередь, по мысли Деррида, “телеологическая и тотализи- рующая диалектика” должна “позволить в какой-то определенный момент, как бы он ни был отдален, собрать тотальность данного текста в истине его смысла, что превращает текст в выражение, в иллюстрацию и аннулирует открытое и продуктивное смещение текстовой цепи”. Рассеивание же, по Деррида, “способно продуцировать неконечное число семантических эффектов, не поддается сведению ни к некоему присутствующему односложного происхождения, [...] ни к некоему эсхатологическому присутствию” Ускользание от полисемии осуществляется посредством разрыва циркуляций, помещающих в начало (исток) уже осуществившийся смысл.
Цель “рассеивания” у Деррида — “отметить такую нервюру, складку, такой угол, которые прервали бы тотализа- цию” Письменность становится в этот момент своей собственной отметкой, а не саморепрезентированием. (Ср. у Ж. Делёза: движение смысла осуществляется “подобно тому, как семенная коробочка выпускает свои споры”.)
В границах концепта “смыслового рассеивания”, любой текстовый эпизод суть “черенок” прививаемый под кору другого текстового побега, произрастающего из семени. Для практики письма, фундированного принципом “рассеивания” важно систематическое использование того, что дано как простая этимологическая единица “черенка” как фрагмент живой ткани, подвергающийся трансплантации при хирургической операции (greffon), или как граф (grafie) как своеобразная единица письменности.
Концепт “рассеивание” очертил понимание Деррида вопроса о том, “что остается от абсолютного (выделено мной. — А. Г.) значения, от истории, философии, политической экономии, психоанализа, семиотики, лингвистики, поэтики?” В работе “Двойной сеанс” (1972), комментируя текст С. Малларме “Мимика” Деррида трактует “ми- модраму” как новое воззрение на соотношение письма и референта, бытия и литературы, истины и литературы, литературы как репрезентации. Суть мимодрамы молчаливый разговор с самим собой. Мим, изображающий и Пьеро, и Коломбину, разыгрывает собственную мимодраму, не следуя ни либретто, ни сюжету какой бы то ни было книги; белый грим Пьеро суть зримое воплощение чистой страницы. Согласно Деррида, “мим должен только записать себя на белой странице, каковой он сам является; он должен записать себя жестом и физиогномической игрой” “Рассеивание” под таким углом зрения оказывается смысловой множественностью, достигаемой предшествующими операциями с означающими, которые сами принадлежат к знаковым системам с коннотативным строем и могут рассматриваться как коннотации в коннотациях.
По мысли Деррида, для практики “работы текста” необходимо отбросить саму идею предисловия, поскольку признание последнего означает наличие единой темы произведения. Процедура “рассеивания” конституирует тем самым установку на “самовитое” письмо, упраздняющее целостность литературного произведения посредством изъятия формозадающей скобы (тематизма или основного тезиса). Письменность в таком контексте суть то, что подвергает деконструкции традиционную иерархизиро- ванную композицию письма и устной речи, письма как слепка системы (идеалистической, спиритуалистической, фо- но- и логоцентристской). Текстовая работа дезорганизует философскую противоположность теория — практика, элиминирует иерархию смыслов, текстовую работу немыслимо подвергнуть гегелевскому “снятию”
В сборнике очерков “Р Деррида писал о романе “Числа” Ф. Соллерса: “Нет ничего более чуждого этому конечно-бесконечному связыванию чисел, чем какая бы то ни было эсхатология, утверждаемая литературой. Напротив, здесь мы присутствуем перед забиранием во всеобщие кавычки литературы так называемого литературного текста: обманное движение, посредством которого сама литература вступает в игру и выходит на сцену” Конструирование литературы осуществляется таким образом посредством логики зеркализма: игрой зеркал и подобий, процедурами “квадратурирования” текста. “Если вы возьмете фрагмент “Чисел” и скажете, что он выражает то-то или то-то, вы потерпите крах, ибо глагол связка “быть” приписанная к значению, сообщает тексту сущностные определения, субстанциализирует его и делает неподвижным. Таким образом, нужно выбирать между темой и текстом” По Деррида, “Числа” в качестве чисел не имеют никакого смысла, они “решительно не имеют никакого смысла, даже множественного”: “наши представления о тексте (с точки зрения его соотношения с реальностью) это бесконечный выход за пределы его классического представления. Это проламывание в радикальную инаковость”
Характеризуя связь концепта “рассеивание” с универсальными ходами деконструкции, Деррида отмечал: “без учета фигур рассеивания мы неизбежно придем к тому, чтобы сделать из “символического” и из трехчлена “воображаемое — символическое — реальное” жесткую трансцендентальную или онтологическую структуру”
Согласно оценке Деррида, наиболее общим заглавием для этой проблемы было бы: “кастрация и мимесис” Концепт “кастрация” по существу неотделим в анализе Деррида от концепта “рассеивание”: “этот последний (концепт “рассеивание” А. Г.) дает место тому больше и меньше, которое бесконечно сопротивляется и равным образом не может ничего навязать эффекту субъективности, субъектива- ции, апроприации (снятие, сублимация, идеализация, ре-интериоризация... означивание, семантизацйя, автономия, закон и т. д.), что Лакан... называет порядком символического”
“Рассеивание” у Деррида “возможность деконструировать... или... распороть весь символический порядок в его общей структуре и в его модификациях, в общих и определившихся формах социальности, “семьи” или культуры. Действенное насилие рассеивающего письма”
Как отмечал Деррида в сборнике философских интервью “Позиции” (см.), “лапидарно: рассеивание — фигура того, что не сводится к отцу. Ни со стороны зарождения, ни со стороны кастрации... Писать рассеивание не означает ли брать в расчет кастрацию, ...вновь вводя в игру ее статус означаемого или трансцендентального означающего (ибо бывает и трансцендентальное означающее, например фаллос как коррелят первого означаемого, кастрация и желание матери), последнее прибежище всякой текстуальности, центральную истину или истину в последней инстанции, семантически полное и незаменимое определение этой зарождающей (рассеивающей) пустоты, в которую пускается текст? Рассеивание утверждает (я не говорю — продуцирует или конституирует) бесконечную заменимость, оно и не пресекает, и не контролирует эту игру”
“Рассеивание”, согласно рассуждениям Деррида, есть “тот аспект игры кастрации, который не обозначается, не поддается конституированию ни в означаемое, ни в означающее, не выставляет себя в присутствование, равно как не представляет сам себя; не обнаруживает себя, равно как не прячет себя. Он, таким образом, не имеет в самом себе ни истины (адекватности или раскрытия), ни ее сокрытия” Метафоричность образа “рассеивания” обусловлена у Деррида соответствующими трактовками его природы: “Если мы не можем дать резюме рассеивания, рассеивающего разнесения (идеи сШёгапсе. А. Г.), в его концептуальном содержании, то дело в силе и в форме посеянного им взрыва, взламывающего семантический горизонт”
А. А. Грицанов