КОРЕНЬ

КОРЕНЬ

— метафора постмодернизма, фиксирующая в целях ее последующей деконструкции (см.) классическую философскую презумпцию ценностного восприятия глубины как символа местопребывания сущности и сопряженного с ней источника явления. Идея К. неразрывно связана с трактовкой познания как проникновения сквозь поверхность явлений бытия к его глубинной сущности.

По формулировке Ж. Делёза (см.) и Ф. Гваттари (см.), в рамках классической культуры “образом мира является дерево (см. — А. Г.)”, а образом, в свою очередь, собственно дерева К.: “корень — образ мира-дерева”

Согласно Делёзу и Гваттари, в неоплатонизме истоке европейской метафизики внечувственное “начало” мирового процесса фиксируется именно в смыслообразе К.: если мировой процесс Плотин уподобляет “жизни огромного древа, обнимающего собою все”, то начало потоков эманации “пребывает везде неизменным и нерассеянным по всему древу и как бы расположенным в корне” Согласно Плотину, этот К. бытия “с одной стороны, дает древу всеобъемлющую многообразную жизнь, с другой же стороны, остается самим собой, будучи не многообразным, а началом многообразия”

По оценке Делёза и Гваттари, метафора “К.” оказывается сквозной для эволюции европейской культуры на всей ее протяженности: “вся древовидная культура покоится на них (корнях и корешках. — Л. Г.), от биологии до лингвистики” Согласно их мнению, “даже такая передовая дисциплина, как лингвистика, оберегает фундаментальный образ дерева корня, который удерживает ее в лоне классической рефлексии (Хомский и синтагматическое дерево, начинающееся в некой точке S и затем развивающееся дихотомически ) ’ ’

В контексте постмодернистской деконструкции идея К. повергается последовательной и радикальной критике по следующим критериям:

1. Отказ от идеи К. являет собой отказ от идеи глубины — как в метафизическом, так и в топологическом измерениях. К. выступает символом стремления классической философии проникнуть “в глубь” явления, предполагая наличие “в его глубине” его истинного смысла и тайны. По формулировке же М. Фуко (см.), “за вещами находится... не столько их сущностная и вневременная тайна, но тайна, заключающаяся в том, что у них нет сути” Место метафоры “К.” занимает в постмодернистских аналитиках метафора “клубня”, организованного принципиально иначе, нежели корневая структура. По Делёзу и Гваттари, “в ризоме нет точек или позиций, подобных тем, которые имеются в структуре... в корне. Только линии” Таковые “линии” “линии ускользания” (неизбывно подвижные, согласно Делёзу и Гваттари) образуют своего рода сеть, пространственно локализованную на поверхности предмета. По мнению Делёза и Гваттари, “множества определяются... посредством абстрактной линии, линии ускользания, или детерриториализации, следуя которой они существенно изменяются, вступая в отношения с другими. План консистенции (решетка) — это поверхность любого множества” “незамкнутые кольца” Идея “глубины” замещается в эпоху постмодерна идеей “плоскости” (см.), а динамика последней интерпретируется как “складывание” (см. Плоскость, Складка, “Ускользания линии”, Поверхность, Плато).

2. Значение смыслообраза “К. сопряжено в классической культуре и философии с семантикой “стержня” как “генетической оси”, репрезентирующей собой существование генетического истока того или иного явления. В противоположность этому постмодернизм резко выступает против подобного гене- тизма: по формулировке Делёза и Гваттари, “генетическая ось — как объективное стержневое единство, из которого выходят последующие стадии; глубинная структура подобна, скорее, базовой последовательности, разложимой на непосредственные составляющие, тогда как конечное единство осуществляется в другом измерении — преобразовательном и субъективном” По их мнению, “понятие единства.появляется тогда, когда в множестве происходит процесс субъективации или власть захватывает означающее; то же самое относится и к единству-стержню”

3. Метафора “К.” выступает в классическом миропонимании также как интенция на поиск универсализма бытия: по Делёзу и Гваттари, “о генетической оси или о глубинной структуре (корне. А. А.) мы говорим, что они, прежде всего, являются принципами кальки (см. — А. Г.), воспроизводимой до бесконечности” В оценке Делёза и Гваттари, классическая мысл^ в принципе “никогда не знала множественности: ей нужно прочное коренное единство” По наблюдению Делёза и Гваттари, “даже Книга как... реальность оказывается стержневой со своей осью и листьями вокруг нее. ...Книга как духовная реальность в образе Дерева и Корня вновь подтверждает закон Единого”

Фундаментальным принципом постмодернистского истолкования мира выступает программа познавательного обретения множественности: как писали Делёз и Гваттари, “поистине, мало сказать Да здравствует множественное, ибо призыв этот трудно выполнить. Никаких типографских, лексических или синтаксических ухищрений не будет достаточно, чтобы он был услышан и понят. Множественное нужно еще создать, не добавляя к нему внешние качества, а, напротив, всего лишь на уровне тех качеств, которыми оно располагает, по- прежнему п-1 (единица является частью множества, будучи всегда вычитаемой из него). Вычесть единственное из множества, чтобы его установить; писать в п-1. Такая система может бьщ> названа ризомой. Ризома (см. А. Г.) как скрытый стебель радикально отличается от корней и корешков. Ризомы это луковицы, клубни”

4. Идея К. в философской классике сопряжена с метафорическим концептом дуального ветвления, конституирующего принцип бинаризма (см.). По оценке Делёза и Гваттари, конституируемое классическим мышлением “единство” всегда “способно раздвоиться согласно духовному порядку”: “единство- стержень... устанавливает совокупность двузначных отношений между элементами или точками объекта, или к Единому, которое делится согласно закону бинарной логики дифференциации в субъекте” Классическая культура, согласно Делёзу и Гваттари, никогда не выходит “за рамки... репрезентативной модели дерева, или корня стержневого или мочковатого (например, дерево Хомского, связанное с базовой последовательностью и репрезентирующее процесс своего становления согласно бинарной логике)” Европейская ориентация на “триаду” (например, у Г Гегеля: “тезис антитезис — синтез” — А. Г.), в сущности, отнюдь не меняет этого обстоятельства: по оценке Делёза и Гваттари, “что касается объекта, то и здесь, разумеется, можно перейти от Единого непосредственно к тройственному и т. д., но только при условии прочного коренного единства — стержня, который поддерживает вторичные корни. Это немногим лучше. Двусторонние отношения между последовательно расположенными кругами просто заменили бинарную логику дихотомии. Стержневой корень не многим более множествен, чем дихотомический. Один развивается в объекте — другой в субъекте” Таким образом, фундаментальная для классики парадигма мышления утверждает “закон Единого, которое раздваивается, затем и учетверяется. Бинарная логика — это духовная реальность дерева-корня” Классическим примером воплощения характерного для европейской ментальности бинаризма является, по оценке Делёза и Гваттари, “лингвистическое дерево” Н. Хомского, которое “начинается в точке S и развивается дихотомически” Ъ этом отношении, согласно Делёзу и Гваттари, “грамматическая правильность Хомского категориальный символ S, который подчинил себе все фразы, прежде всего является маркером власти, а уж затем — синтаксическим маркером”

Даже альтернативно сложившаяся в европейской культуре модель организации бытия в виде “системы-корешка, или мочковатого корня” не выводят западный стиль мышления за пределы логики бинарных оппозиций. С точки зрения Делёза и Гваттари, несмотря на то, что в данной модели “главный корень недоразвит или разрушен почти до основания”, тем не менее, “на нем- то и пробует привиться множественность и кое-какие вторичные корни, которые быстро развиваются” — “иначе говоря, пучкообразная (мочковатая) система фактически не порывает с дуализмом, с комплементарностью субъекта и объекта, природной реальности и духовной: единство продолжает быть удерживаемым в объекте”

Согласно же парадигме постмодернизма, ни бинарное ветвление стержневого К., ни двойное “скрещивание корней” мочковатого “корешка” не должны выступать образцом для философского моделирования процессуальности. По мысли Делёза и Гваттари, “когда множественное действительно исследуется как субстантивное, множественность, оно больше не связано с Единым как субъектом и объектом, природной и духовной реальностью — как образом мира в целом. Множества ризоматичны, и они разоблачают древовидные псевдомножества. Нет ни единства, которое следует за стержнем в объекте, ни того, что делится внутри субъекта” Номадо- логия (см.) конституирует атрибутивно гетерогенный тип целостности, каковой “является именно таким пересечением нескольких измерений в множестве, которое обязательно меняется по мере того, как увеличивается количество его связей”: “любая точка ризомы может быть и должна быть связана со всякой другой. В отличие от дерева или корня, которые фиксируют точку, порядок в целом” В этом контексте Делёз и Гваттари отмечают “мудрость растений: даже если сами они корневые, всегда есть нечто вовне, с чем можно образовать ризому с ветром, с животным, с человеком... Хмель как триумфальный прорыв растения в нас...”

5. Понятийный образ К. философского классицизма фиксирует одномерный, линейный характер протекания процессов движения бытия, характеризующихся отсутствием вариативности эволюционных тенденций. По оценке Делёза и Гваттари, этого не сумели изменить даже усилия, осуществленные в рамках модернизма (см.): “слова Джойса, собственно говоря, со множественными корнями, не нарушают действительно линеарное единство слова и языка, устанавливая циклическое единство фразы, текста, знания. Афоризмы Ницше не опровергают линеарное единство знания, отсылая к циклическому единству вечного возвращения, оставшемуся в мысли неузнанным” Парадигмальная установка на отказ от линейного видения процессов формулируется Делёзом и Гваттари так: “Создавайте ризому, а не корни!.. Не будьте ни единым, ни множественным, станьте множеством! Рисуйте линии, а не точки!.. Не лелейте в себе Генерала (см. — А. Г.)”.

Пафосный отказ от стратегии К. мыслится постмодернистской философией как важнейший: по Делёзу и Гваттари, главное в том, чтобы “никогда не пускать корней, хоть и трудно избежать такого соблазна”; “мы не должны больше думать... о корнях или о корешках, с нас довольно. ...Нет ничего прекрасного, влюбленного, политического, кроме подземных стеблей и наземных корней, наружной оболочки и ризомы”

См. также Дерево.

А. А. Грицанов