Карел Чапек

Карел Чапек

(1890—1938 гг.)

писатель

Адам нарвал себе незрелых плодов, за что и был изгнан из рая. И с тех пор плоды древа познания остаются и останутся впредь незрелыми.

Анекдот – это комедия, спрессованная в секунды.

Анекдоты размножаются почкованием. (Перефразированный Чапек.)

Аноним в газетах – это не человек в маске, это просто – человек без лица.

В людях больше истины, чем в словах.

В Священном Писании правильно сказано: иногда стены рушатся от одного крика. Но одним криком ничего не построишь.

Век машин: заменить цель скоростью.

Все верно: человек заводит собаку, чтобы не было чувства одиночества. Собака в самом деле не любит оставаться одна.

Все не так плохо: нас не продавали – нас выдали даром.

Все-таки прогресс существует: вместо военного насилия – насилие без войны.

Вынужденные считаться с удобствами и небогатой фантазией читателя, газеты отклоняются от действительности гораздо меньше, чем это можно было бы предположить теоретически, а часто (хотя поверхностно и неточно) они даже придерживаются ее, ибо легче воспроизводить действительные факты, чем выдумывать правдоподобные.

Высказать Принципиальную точку зрения – значит что-либо отвергнуть либо что-то принять, не дав себе труда вникнуть в существо дела. Более того, принципиальная точка зрения тем полноценнее и категоричнее, чем меньше мы о предмете осведомлены.

Газеты по большей части пишутся не газетчиками, а самими газетами.

Думаю, это неплохое определение, поскольку оно абсолютно точно и ровным счетом ничего не объясняет.

Если женщина не сдается, она побеждает, если сдается, диктует условия победителю.

Если художественная литература – это выражение старых истин в вечно новых формах, то газеты – это выражение новых истин в формах вечных и неизменных.

Если человек что-нибудь работает, так он должен делать это либо для собственного удовольствия, либо оттого, что умеет делать именно это дело, либо, наконец, ради куска хлеба; но шить сапоги из принципа, работать из принципа и из моральных соображений, значит попросту портить материал.

Есть люди, которые до сих пор не поняли одну из основных тайн театра: там нельзя произносить слово «который». Слова «который», «между тем как» и тому подобные можно без затруднения произнести, но их нельзя сыграть.

Есть люди, которые не верят даже прогнозам государственного метеорологического института, если не прочтут их в своей газете.

Есть несколько способов разбивать сады: лучший из них – поручить это дело садовнику.

Журналисты несколько схожи с Данаевыми дочерьми, которых боги приговорили наполнять водой бездонную бочку.

Законное правительство – то, у которого превосходство в артиллерии.

Искушенный полемист никогда не бывает побежден. Этим-то и отличается полемика от любого другого вида спорта. Борец на ковре честно признает себя побежденным, но, кажется, еще ни одна полемика не кончалась словами: «Вашу руку, вы меня убедили».

Каждое чудо должно найти свое объяснение, иначе оно просто невыносимо.

Книга должна создавать читателя.

Когда верх берет правый, он распинает левого, но прежде – того, кто посередине. Когда верх берет левый, он распинает правого, но того, кто посередине, в первую голову. Бывает, конечно, что возникают смуты и кровавые схватки; тогда правый и левый сообща распинают того, кто посередине, – потому что он не решил, против которого из двух бороться.

Когда животное бьют, глаза его приобретают человеческое выражение. Сколько же должен был выстрадать человек, прежде чем стал человеком.

Кошка полна тайны, как зверь; собака проста и наивна, как человек.

Кошка: Мой величайший враг – собака.

Собака: Мой – тоже.

Любой может сказать: «В нас живы великие заветы Гуса», – но у кого повернется язык сказать: «Во мне живы великие заветы Гуса»?

Любой скандал живет не больше недели, а если поднят очень уж сильный шум – дней десять.

Люди разучились читать рассказы главным образом потому, что научились читать слишком быстро.

Мне известны причины революции в Мексике, но я ничего не знаю о причинах ссоры у ближайшего соседа. Это свойство современного человека называется космополитизмом и вырабатывается в результате чтения газет.

Много придумано для того, чтобы не думать.

Мужчина может вынести все, кроме слез женщины, причина которых – он.

На премьеры ходят, как в Древнем Риме ходили в Колизей смотреть на растерзание христиан и бои гладиаторов.

Напишите о карманнике, судившемся тридцать раз, что он известный карманник-рецидивист, – и он подаст на вас в суд за оскорбление личности, причем вы проиграете это дело.

Наша нация приходит в упадок. Великие мужи перевелись. Уже столько времени ни одного торжественного погребения!

Необычайные случаи обычно повторяются.

Никакая чужая жертва во имя мира не может считаться слишком большой.

О воле народа обычно говорят те, кто ему приказывает.

Отпечаток перста Божия должен выглядеть как знак бесконечности.

По театральным понятиям, если пьеса быстро сошла со сцены, то это потому, что она провалилась и никуда не годится; если же выдержала много спектаклей, то потому, что это халтура, угождающая низменным вкусам.

По традиции, дьявола представляют покрытым шерстью, с рогами, хвостом и крыльями, как у нетопыря. Но под звериной маской скрывается человеческое тело. Это, стало быть, не зверь в обличье человека, а скорее человек в обличье зверя – иными словами, волк в овечьей шкуре.

Поколение – это по большей части люди, которые довольны друг другом; поколение стариков – это скорее люди, которые недовольны другими.

Порнография – это литературная проституция; она не просто удовлетворяет эротическое влечение, но еще и обесценивает его.

Последний акт никогда не удается на сцене. Можно только удивляться, что, невзирая на такой печальный опыт, драматурги продолжают упорно добиваться, чтобы у их пьес был последний акт.

Представьте себе, какая была бы тишина, если бы люди говорили то, что знают!

Робинзон не воспитал тысячи Робинзонов, а открыл что-то от Робинзона во всяком настоящем мальчишке: каждая литература, каждое великое сочинение порождает в самой жизни соответствующие события.

С годами человек движется не только вперед, но и вспять. То, что двадцатилетнему кажется давно изжитым прошлым, в пятьдесят представляется удивительно близким, рукой подать.

Сама по себе саранча еще не наказанье Господне, она становится наказаньем Господним, когда ее много. Так же и с дураками.

Самые лучшие мысли приходят по глупости.

Слезы женщины – это струи Леты, дающие забвение, пьянящее вино, очищающая купель, ров, заполненный водой для защиты от врагов, родник, где тщеславная женщина, как в зеркале, ищет отражение своих добродетелей, наконец, просто вода.

Солдаты, вы сделали все, что могли, ради величия нашего народа! От него осталась уже только одна половина.

Тайна массового успеха какого бы то ни было дела только в массовости, потому что народ хочет развлекаться, иными словами, народ хочет толкаться.

У театра великая будущность, как у всего, что имело великое прошлое.

Фраза – не устойчивое словосочетание, а устойчивое вранье.

Хитрый дерется, пока мудрый уступает.

Хороший любовно-авантюрный роман должен быть написан плохо.

Художник всегда немного похож на матроса с корабля Колумба; он видит далекий берег и кричит: «Земля! Земля!» Этот матрос явно не предполагал, что сотворил Америку, но он был первый, кто увидел новую действительность.

Чем сложнее действие, тем проще персонажи.

Что касается Страшного суда, думаю, Господь Бог не будет в состоянии судить грешников, потому что знает их чересчур хорошо.

Чужое только то, что нам безразлично, к чему мы себя принуждаем и к чему мы внутренне безучастны. С этой точки зрения многие национальные лозунги, отечественная продукция и доморощенные идеи представляются плодом «чужого влияния».

Я гораздо больше верю в законы театрального синтаксиса, чем в законы сценической композиции; я верю, что на сцене можно играть даже гражданский кодекс, только следовало бы написать его немного иначе.

Я думаю, дьявол – и тот огорчился бы, если бы его фотокарточка выдала его безобразие и ту низкую роль, которую он играет во вселенной.

Атилла. Мы тоже пришли спасти мир.

В редакции. «Тут вот сообщение, что найдено средство против бубонной чумы. Вы не знаете – наша партия за чуму или против?»

Война за колонию. Вот погодите, поганые дикари: скоро станете нашими счастливыми верноподданными.

Волк и коза. Договоримся на экономической основе: я не буду есть твоей травы, а ты за это будешь добровольно снабжать меня своим мясом.

Дипломатия. Мы, конечно, осуждаем насилие, но готовы поставлять оружие.

Дипломатия. Слава богу, мир заключен. Теперь давайте думать, как мы будем его нарушать.

Долой войну. Вот доказательство того, что мы действительно не хотим войны: мы воюем без объявления войны.

Донесение. Развивая наступление, мы сожгли еще несколько деревень. Уцелевшие жители устроили нашим войскам восторженную встречу.

Дубина. «А если бы вы знали, какие у меня корни!»

Желудь. Подумаешь, пал вековой дуб. Как будто рядом нет нас, молодых дубов.

Закон непредвиденного третьего. Мы предполагаем, что получится или так, или этак, а получается и не так и не этак, а совершенно иначе, как мы и представить себе не могли. Допустим, человек рассуждает: будут деньжата, куплю себе костюм. А что получается? 1. Деньги были, но костюма он не купил, потому что пришлось чинить дымоходы или платить налог. 2. Денег не было, но костюм он все-таки купил, к тому же дал себя надуть. И это неизбежно. Исключений не бывает.

Капитализм. Я делаю это не для себя, а ради денег.

Катон старший. Что? Голод? Неурожай? Пустяки. Прежде всего нужно разрушить Карфаген.

Кирпич. Я лучше знаю, каким все должно быть: прямоугольным.

Коза на привязи. «До чего тесен мир!»

Критик. Критиковать – значит объяснять автору, что он делает не так, как делал бы я, если бы умел.

Международные соглашения… да, конечно, но с кем мы воюем – это наше внутреннее дело.

Милитарист. Война – чисто внутреннее дело. Цель войны в том, чтобы народ осознал свою силу.

Муравей. «Не я воюю. Воюет муравейник».

Националист. «Черт с ним, с народом! Нам важен только его престиж».

Нерон. Преследования христиан – выдумка. Мы только опровергаем их взгляды.

Овца. Пусть зарежут – лишь бы вели.

Однодневка. Столетняя черепаха! Как можно быть такой чудовищно отсталой!

Пессимист. По-вашему, придет весна? Милый мой, вы оптимист.

Петух. «Еще не светает. Я еще не давал сигнала».

Правитель. Я дал ослепительный пример любви к родине: заставил триста тысяч человек принести себя в жертву.

Правитель. Я вам приказываю, чтобы вы мне платили, а вы мне платите, чтобы я вам приказывал.

Раб. Я был бы на многое способен, если бы мне приказали.

Рыжий муравей. Свободу муравьям! Мир принадлежит муравьям! Разумеется, не черным.

Сообщение. Жители истреблены и город сожжен с соблюдением полного порядка и дисциплины.

Флюгер на ветру. «Наконец-то я опять нашел новое направление».

Червяк. «Знать бы только, есть ли червяки на других планетах, – и ничего больше мне не надо».

Читатель. За всю неделю ни одной мировой катастрофы! Для чего же я покупаю газеты?

Это знает любой ребенок. Так ответил мне один автомобилист, когда я признался, что не совсем четко представляю себе, что такое карданный вал. С той поры я смотрю на каждого ребенка с известным почтением, как на существо, которое знает, что такое карданный вал. Знай хотя бы один взрослый то, что знает любой ребенок, с ним невозможно было бы общаться. Он так и сыпал бы своими познаниями. Куда легче с детьми! Хотя любой ребенок знает, что такое карданный вал и что биметаллизм устарел, перед нами он не щеголяет своей осведомленностью.