* * *

* * *

Подошел - в тумане толпа, в толпе - восторг. Посередине лежит баба, над бабой молодец из пропившихся патриотов своего отечества. Козырек раскололся, на лице неистовое вдохновение - точно он на вражий редут лезет. Поза - академическая, хоть сейчас пиши с него Минина или Пожарского, а то и обоих вместе. Баба не стонет, а как-то всхрипывает и вздрагивает, ухает что ли. Пожарский метко в живое мясо вбивает свою монументальную ступню. "Вот тебе... Получай... И еще... Сдачи не надо!"... и, видимо, как артист, сам смакует своего рода художественное наслаждение - с толком, с расстановкой. Зрители одобряют - полыхнется баба, встанет на руки и на ноги - смеются: "Покорячься, покорячься еще". Трахнет ее патриот, она опять распластается - публика пожимается от полноты упоения. Я думаю, такой подлой толпы нигде нет. Вот уже именно вместо души - уличную слякоть лопатою в них наложили. Звери-зверями, и ведь ни одного деда Акима для нравоучения! Как уехал с своей бочкой, так, видимо, еще и не возвращался. Да ведь и тот не мешает, а больше по российскому добродушию с печки народ учит, как жить надо... Вмешался я, толпа загалдела, а рядом стоявший - борода козлом, глаза острые, барашковый воротник тарантасом - вдруг возмутился: "Вам чего-с... Не полюбовницу правят-с. За полюбовницу точно что вступиться можно. А он - жену. Законная супруга-с. Собственноручная... По всей форме. Он за нее Богу ответит... Не ваше дело, ишь какие выискались! Не так они сошлись... Не по случаю пьяному! Венчались... А уж раз повенчались - терпи..."