СВЯТОЕ ЧУДО БЫТИЯ

СВЯТОЕ ЧУДО БЫТИЯ

Писатель не был бы внимателен к своему труду, если бы он не прислушивался самым тщательным образом к тем возражениям, недоумениям, вопросам, которые вызываются его статьями в круге читателей. Вообще, я думаю, литература есть настолько же дело читателя, творчество читателя, насколько есть творчество и дело писателя. Тут есть круг интимности, иногда почти телепатической. Известны случаи, что, идя по улице и встретив кого-нибудь, вы оглядываетесь на этого прошедшего мимо вас человека, - и в ту же секунду он на вас оглядывается. Ваши глаза встречаются, - по-видимому, ненужно и беспричинно. То же есть между писателем и читателем. Сочувствием и пониманием, раздражением или негодованием читатели создают пищу для писателя; волнуясь про себя, и иногда волнуясь даже не выходя из кабинета, они каким-то телепатическим способом сообщают свое волнение и пишущему. "Вот о чем нужно подумать", "вот что нужно принять во внимание".

Недавнюю свою статью - "Спор об убитом ребенке" я кончил словами, что понятие "незаконнорожденного ребенка", кроме своей филантропической стороны, интересно как введение к очень длинному религиозно-философскому спору; к спору и, отчасти, к тяжбе. Для меня лично понятие "незаконнорожденности" всегда заключало в себе два вопроса:

1) Вопрос христианской совести. Каким образом в христианском мире, по тезису "искупленном, прощеном и примиренном", - всегда существовало, бежало, скрывалось, обманывало людей такое робкое, смущенное, испуганное, беспросветно унылое существо, как так называемая "незаконно родившая девушка". Почему мы ее не поддерживаем? не поддерживали до сих пор? никогда, никто, ни одну? Итак, я смущаюсь как христианин; нахожу тут упрек для своей совести. По моему мнению, такого уныния в христианском мире не должно бы быть; не предполагалось его программою.

2) Второй вопрос - метафизический и религиозный: от кого же рождаются дети, от Бога или "так"?

Немедленно по напечатании статьи я получил два письма, по-видимому оба от священников, хотя именем священника подписано одно только письмо. И из писем ясно, что в данном направлении заработала именно философская мысль. Письма так любопытны, что я приведу из них краткие и вместе центральные места. Один корреспондент пишет:

"В смысле физиологического акта рождение, конечно, не может разделяться на законное и не законное; и если говорят, что такие-то дети незаконнорожденные, то только по отношению законности сближения между собою их родителей. Другими словами, незаконный ребенок есть плод незаконной любви, а признавать всякую любовь законною - значит низводить человечество на степень животного. Для того, чтобы люди перестали руководиться животным инстинктом и помнили, что они существа высшие, а не животные, был дан через Моисея от Бога закон, в котором между прочим было сказано: "Не прелюбодействуй".

Вот очень связное изложение общепринятых мнений. Прекрасно, что они получили формулу, и критика в формуле этой получает твердый упор для своей мысли. Знают ли многие, что Моисей так именно взглянул на "незаконно родившую девушку", как студенты в Астрахани почувствовали жертву г. Боброва; что и по пророку Божию девушка уже есть потенциальная супруга того, от кого она родила, что она есть полусупруга, а не постороннее ему, как по нашим законам, существо; не выбрасываемая на улицу "дрянь", которую только остается растоптать благочестивому обществу, охраняющему "чистоту своих нравов"? Вот слова Боговидца, и я радуюсь, что могу опереться на столь великий авторитет:

"Если обольстит кто девицу необрученную и преспит с нею - должен дать ей вено и взять ее себе в жену; а если ее отец не согласится, и не захочет выдать ее за него, пусть заплатит отцу столько серебра, сколько полагается на вено девицам" (Исходит. 22). Увы! от подножия Синая и до стогн Петербурга так называемые "обольщения" имели место, и, очевидно, никогда не умрут. Но из них нужен выход. Мы имеем худший:

- Убей ребенка или отравись.

Но этого в святом законе Божием нет. Там написано: "Ты с нею соединился - и она твоя жена. Если ты не хотел ее взять в жену - ты не должен был прикасаться. Ты отвечай как сильнейший и мудрый, как господин, как Адам и вождь супружества". Тут находим умиротворяющий душу нравственный исход, не заканчивающийся кровью двух невинных. И я, христианин, читая это в книге трехтысячелетнеи давности, думаю: "Вот как надо", "вот где правда". И этой правды, или подобной и приблизительной, я не вижу вокруг, в нашем христианском и, казалось бы, лучшем мире. Моисеево "не прелюбодействуй" нисколько не значит: "Не касайся девушки", что невозможно и противоречило бы им же записанному в "Бытии" плану сотворения человека Богом: "Плодитесь, размножайтесь, наполните землю". Но вот смысл "не прелюбодействуй": "не сотвори касания к девушке лукаво, легкомысленно, не чистосердечно"; "оприч, кроме, за исключением (=пре) состояний подлинной любви - не сотвори касания". Предмет этих слов, самое касание, свято; грех начинается с излома в мотиве "касания". Оттого Моисеем были установлены и у евреев до сих пор сохранены сложнейшие и простейшие формы заключения брака: ведь человек покрывает всю поверхность земли, ползет в лесах, пустынях. Возможно ли везде сыскать полный прибор обстоятельств для заключения брака? У нас, в нашей св. церкви, есть правило: когда родившийся младенец очень слаб и грозит немедленно умереть, а поблизости нет священника - его может окрестить, с погружением в воду и чтением крестильных молитв, повивальная бабка или кто бы то ни было из присутствующих. А так вот из этого я вижу, что крещение у нас ценится, что церковь и мысли не допускает о "некрещеном человеке", схватывает таинство какими бы то ни было руками и при каких бы то ни было обстоятельствах - и дает его человеку. То же было бы и с супружеством, если бы оно было в очах религии столь же ценно, нужно. Или, напр., возьмем исповедь, момент покаяния, сознание перед церковью вины: тоже ведь оговорено, что она может быть и глухою, без ответов грешника, перед смертью или в случае тяжкой болезни. И грехи ему прощаются, и он причащается св. тайн, когда сделана только мина, система жестов будто бы покаяния. Такие случаи исповеди вне памяти кающегося (перед смертью) я видал. Но супружество? Совершенно очевидно, что если бы религиею семейная жизнь мирян ценилась и требовалась столь же абсолютно, как ею абсолютно требуется в отношении себя состояние покаянности; и если бы она ни в мысли, ни социально, ни явно, ни тайком не допускала прелюбодеяния как беспорядочной и случайной формы половой связи, без последствий и без обязанностей, - то она установила бы и выработала для моря случайностей, для пустынь и лесов, для одиночества и безлюдства, кроме сложных, и более упрощенные формы заключения брака, но, однако, брака же и именно формы, вплоть до одного благословения родителей; до простой мены кольцами, до взаимного, написанного на бумаге, обета взаимной верности. И тысячи девушек спаслись бы! И мы отделили бы настоящую привязанность от случая, от фривольности, легкомыслия! Моисей как подлинно священный союз ценил супружество и установил три формы для его заключения: полную, с несением шатра (едва ли не символ древней скинии) над женихом и невестою; сокращенную, состоящую в простых словах жениха невесте, с меною колец: "Я беру тебя в жены себе по закону Моисея"; и третью, почти описанную в приведенной нами цитате из "Исхода": она заключалась в простом факте супружества. Очевидно, вся сумма девушек, перестающих быть таковыми, в Библии переходила в полный итог брака. Лучше ли это нашего? Пусть судит каждый. Я же скажу, что не было плача девушек там и не было подлого слова: "Ты обесчещена", "ты - бесчестная", за устранением самого этого понятия. Вот что значит круг заповеди: "Не прелюбодействуй"; ее иначе нельзя истолковывать. Под нее отнюдь не подходит рождение; а, напр., сюда подходят все случаи предупреждения зачатия, столь распространенные у нас в самых законных семьях; входит всякое истребление плода; половые сношения без возможности зачатия; и, напр., наша страшная проституция, о коей скромно молчат все батюшки, набрасываясь лишь на случаи нарушения разных византийских, нисколько не евангельских и не библейских (в сущности - римских) понятий о семье.