Мотив сна и забвения в творчестве М. Ю. Лермонтова (по стихотворению «Сон»)

В творчестве М. Ю. Лермонтова наряду с мотивами тоски и одиночества присутствуют темы сна, забвения как способы уйти от той безысходности и как душевное состояние, ставшее приметой современной поэту эпохи. Попытке проанализировать состояние человека, находящегося между жизнью и смертью, представить читателю тему сна в форме потока сознания посвящено стихотворение Лермонтова «Сон».

В произведении нет четкого указания на конкретного рассказчика: с одной стороны, повествование может вестись от лица человека, видящего сон, с другой стороны, в роли повествователя может выступать умирающий человек, которого постепенно оставляет жизнь.

В полдневный жар в долине Дагестана

С свинцом в груди лежал недвижим я;

Глубокая еще дымилась рана,

По капле кровь точилася моя.

Состояние человека между жизнью и смертью, испытание жизни «в минуты роковые» характерно для творчества Лермонтова. И в данном произведении сон тоже выступает словно бы предтечей смерти, это так называемый сон в кубе, как бы 3 сна: сон умирающего, в нем еще один сон о девушке (следующие две строчки третьей строфы и четвертая строфа) и сон самой девушки (последняя строфа). Все эти три сна несут в себе значение видения или предвидения происходящего где-то очень далеко, поэтому сон обретает новый смысл, становясь грезами утомленного сознания раненого человека.

Стихотворение «Сон» новеллистично: в нем есть сюжетная линия чувств, действий и поступков. Все происходящее настолько выпукло прорисовано поэтом, что трудно провести тонкую грань между реальностью и грезой человека, спящего «мертвым сном». Героиня произведения тоже находится и в реальности, и во сне:

И в грустный сон душа ее младая

Бог знает чем была погружена...

Из одной реальности, в которой мы видим лирического героя, возникает другая, существующая параллельно: это «долина Дагестана», с одной стороны, и «вечерний пир в родимой стороне» – с другой. Персонажи этих двух реальностей, тоже параллельно существующие, мысленно поддерживают друг с другом связь, один видит то, что происходит сейчас с другим, и наоборот.

И снилась ей долина Дагестана;

Знакомый труп лежал в долине той,

В его груди, дымясь, чернела рана,

И кровь лилась хладеющей струей.

Пониманию содержания стихотворения способствует и кольцевая композиция: в первой и последней строфах почти полностью совпадают детали. Если в первой строфе мы встречаем словосочетания «кровь точилася» (в значении «еле-еле»), «дымилась рана», то во втором – «кровь лилась хладеющей струей», «дымясь, чернела рана». Это совпадение мироощущения лирических героев позволяет любящим преодолеть расстояние.

Форма стихотворения позволяет дойти до самой сути в понимании его смысла. Так, первая строфа представляет собой описание происходящего, здесь довольно своеобразная экспозиция; вторая строфа вводит нас в действие, изобилующее реалиями: здесь мы ясно видим местность, где умирает лирический герой. Тире в последней строке этой строфы как бы сообщает читателю о выходе действия за пределы реальности: герой «спал мертвым сном». В третьей строфе уже сон героя, и точка, заключающая строфу, своеобразно соединяет два сна.

Данное стихотворение отнюдь не выбивается из общей концепции творчества Лермонтова. Напротив, оно продолжает излюбленную тему поэта об отчужденности героя, который уходит из жизни в гордом одиночестве, и лишь одна душа это чувствует. Герой лежит в долине один, в жару, и это еще один контраст: день – символ жизни, а герой уже уходит из нее, его уже как бы и нет.

Стихотворение вроде бы не вызывает никаких особых чувств, его содержание передано на редкость сухо, без лишней эмоциональности, свойственной лирическому произведению. Но без слов и эмоций создается психологически достоверное представление о происходящем за счет композиции сна «в кубе».