Эволюция образа Иудушки Головлева

Роман «Господа Головлевы» занимает выдающееся место среди произведений М. Е. Салтыкова-Щедрина. В основу сюжета легла трагическая история помещичьего головлевского рода.

В романе представлены три поколения Головлевых. Каждое из них отличается тремя характерными чертами: «праздностью, непригодностью к какому бы то ни было делу и запоем». Особое место в произведении занимает фигура Порфирия Головлева, представителя второго поколения этой семьи.

Под влиянием деспотичной матери у Порфирия довольно рано стали формироваться некоторые черты характера, помогающие ему выжить в условиях материнской тирании. Он был кроток, ласков, почтителен. Единственный из всех детей он понял, что ласковым видом можно смягчить даже суровый нрав маменьки. Он не упускал момента, чтобы подластиться к матери, однако сама Арина Петровна с подозрительностью относилась к заискиваниям сына. Под показной покорностью и смиренностью она чувствовала какую-то опасность для себя, да и «пристально устремленный на нее взгляд казался ей загадочным».

Для Порфирия не прошли даром усвоенные в детстве маменькины уроки, которая всю свою жизнь посвятила приумножению хозяйства. В начале романа Иудушка, еще не «вымороченный» человек, все делает для того, чтобы лишить своего брата наследства. Ластясь к матери и выражая свою почтительность, он, якобы заботясь о «милом дружке маменьке», уговаривает ее не отдавать старшему сыну, или Степке-балбесу, как звала его мать, деревеньку из отцовского наследства.

Во второй главе описываются события, которые происходят через десять лет. Из величавой и самодержавной хозяйки Арина Петровна превращается в приживалку в доме младшего сына. Полновластным владельцем Головлева становится Иудушка. В своем именье он живет, как местный царек, муча домашних необоснованными подозрениями и изливая на них потоки пустых, ничего не значащих фраз. Скупость Иудушки настолько возросла, что даже домашних он держал чуть ли не впроголодь.

Бездушность и деспотизм Иудушки приводят к тому, что он косвенно или прямо становится виновником многих смертей в головлевском доме. Его почти не трогает смерть детей, Владимира и Петра. Он спокойно переносит дурные вести, оправдывая свою жесткость божьим разумением – «бог дал, бог взял». Однако и сам Иудушка несчастлив. Стремясь хоть как-то избежать одиночества, он берет в дом Евпраксеюшку, которая по своему недоразвитию способна долгие вечера слушать его разглагольствования. Довольно спокойно воспринимает Иудушка и смерть матери, печалясь только о том, что уж больно много она отложила опекунских денег. Он пеняет ей на то, что больно рано она преставилась, не помогла ему решить дело с Евпраксеюшкой.

Сила Иудушки заключалась в его изворотливости и в дальновидной хитрости хищника.

Пустословие и бездушность Иудушки приводят к тому, что даже неразвитая Евпраксеюшка начинает ненавидеть барина. Он лишил ее материнства, отправив прижитого с ней сына в воспитательный дом. Женщина пускается во все тяжкие, лишь бы ощутить себя живой и молодой. Она отказывается общаться с Иудушкой, хотя вынуждена жить в его доме. Он опускается, перестает следить за собой и занимается единственно тем, что предается мечтам о том, как все больше и больше прибавляется у него богатства. Он приходит к разрыву с действительностью, становится живым трупом.

Возможно, Иудушка и жил бы так до тех пор, пока не умер, однако из этого состояния вывел его приезд племянницы, бывшей актрисы провинциального театра. Несмотря на то, что обесчеловечивание Иудушки протекает на протяжении довольно долгого времени, искра совести еще осталась в этом человеке. Агония раскаяния охватывает Порфирия, он вдруг чувствует свою виновность перед теми, с кем ему пришлось столкнуться в жизни. Из всех Головлевых только у Иудушки прозрение приносит столько боли и стыда. В результате Порфирия Головлева находят замерзшим в нескольких шагах от дороги, ведущей к погосту, на котором похоронена Арина Петровна.

Трагической развязкой романа Салтыков-Щедрин показал читателям свою веру в изначально добрую природу человека. Он считал, что даже в опустившейся и неприятной личности всегда остается доля человеческого, поэтому не может не быть надежды на пробуждение в конечном итоге совести и стыда.