«Дубина народной войны» (по роману Л.Н. Толстого «Война и мир»)

«Война и мир» – это роман-эпопея. В произведении показаны исключительные по важности исторические события и роль народа в них. Неправильно было бы попытаться объяснить поражение французов какой-то особой гениальностью русских полководцев, даже главнокомандующего Кутузова, или роковыми просчетами Наполеона. Судьба кампании решалась не в штабах и ставках, а в сердцах обычных людей: Платона Каратаева и Тихона Щербатого, Пети Ростова и Денисова, Тимохина и... Да и перечислишь ли всех? Толстой-баталист рисует масштабный образ русского народа, поднявшего дубину освободительной войны против захватчиков.

Действия защитников родины бессознательны, но целесообразны. Не какие-то логические выкладки или правила заставляют людей участвовать в борьбе с врагом. Может быть, сказывается та самая «сила бессознательного добра», о которой писал позднее в своем романе «Жизнь и судьба» один из крупнейших художников ХХ века Василий Гроссман. Во всяком случае, народный дух в полной мере проявляет себя и в Бородинском сражении, и в других важных эпизодах кампании 1812 года.

Лев Толстой с любовью и уважением рисует героев партизанской войны. Вот Денисов, «покраснев, как девушка», излагает Кутузову план «разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой». И «странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице». Но Денисов искренен и естественен. Вскоре мы видим его в рядах партизан. «22 сентября Денисов, бывший одним из партизанов, находился со своей партиею в самом разгаре партизанской страсти». Совместно с Долоховым он готовит захват французского транспорта. Не смущает их численное превосходство деморализованного врага. Главное – узнать, какие войска сопровождают обоз. Мужику-партизану Тихону Щербатому дано задание «взять языка». «Пластун» проявляет незаурядное мужество, энергию и ловкость. Будучи замечен французами, Тихон, «подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели и, скрывшись на мгновение, выбрался на поверхность, весь черный от воды, и побежал дальше».

Можно ли удивляться тому, что «Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов...» Однако рассказ Щербатого об убийстве пленного француза не вызывает у нас мыслей о какой-то особой жестокости и мстительности мужика из Покровского.

Нельзя назвать жестоким и Денисова. Командир партизанского отряда заботится о пленных французах, по-своему жалеет их. Поведение же карьериста Долохова – скорее исключение из правила, чем правило. Вспомним, что Толстой пишет не только о смелости этого человека, но и о его безжалостности. Он безразличен к смерти Пети, происшедшей во время атаки на французский транспорт. Он жаждет крови разбитого врага. Возьмем характерный эпизод. Долохов подходит к «неподвижному, с раскинутыми руками лежавшему Пете... – Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову».

Но эта сцена, повторяю еще раз, исключение. Война выиграна не Долоховым и ему подобными, а бесчисленной массой простых людей. И этим людям прекрасно знакомо милосердие, ведомы сострадание и печаль. Неподдельно горе Денисова после смерти Пети Ростова, но он не пытается выместить свои страдания на пленных французах…

Мне кажется, что очень важна в романе мысль Толстого о том, что народ не жаждет крови врага. Не об этом ли качестве победителей говорит Кутузов сразу же после Красненского боя?

Пленные французы вызывают сострадание главнокомандующего и всей русской армии: «Пока они были сильны, мы их не жалели, а теперь и пожалеть можно. Тоже и они люди». Таким образом, история обретает нравственный смысл. «Дубина народной войны» – это не столько военное, сколько нравственное возмездие захватчикам и их самолюбивому императору. Это проявление той высшей справедливости, которая, по мысли Толстого, рано или поздно побеждает в жизни человеческого общества.