«Нравственные проблемы современной русской литературы» (на примере В. Дудинцева «Белые одежды»)

«Пора проснуться, пора оглянуться на себя и понять, что ты не раб и не винтик, ты – человек»

В. Дудинцев.

«Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы, так сказать, чужды самим себе». В ХIХ веке эту фразу произнес Чаадаев. И Чаадаев был прав, трагедия России, особенно на протяжении всех лет после октября 1917-го, состояла в том, что мы были единственной в мире страной с непредсказуемым прошлым.

Вот и сейчас, в наше непростое время, опасно делать перекос в сторону огульного охаивания всего того, что было когда-то в истории страны. Но и не знать прошедшего преступно. На многое открывает нам глаза литература, пришедшая к читателям в период первых лет перестройки. Такая, как роман Владимира Дудинцева «Белые одежды».

Эту книгу читать трудно. У Дудинцева почти все действующие лица – собирательные образы, хотя и имеющие свои прототипы. Чтобы понять «Белые одежды», надо хоть немного знать генетику и ту борьбу вокруг нее, что разыгралась в 40-е годы в нашей стране. Этим и интересен роман лично для меня – ведь он рассказывает об интеллигенции, ее реакции на попытку сделать науку ареной чисто политических амбиций.

Сюжет «Белых одежд» удивительно прост. В областной сельскохозяйственный институт приезжает главный герой романа Федор Иванович Дежкин, правая рука московского академика Рядно, одного из самых близких соратников Т.Д. Лысенко. Дежкин – научный ревизор, перед которым поставлена определенная цель: найти и разоблачить кубло вейсманистов-морганистов. Молодой, подающий надежды ученый блестяще справляется с заданием, но сам становится, говоря языком детективов, двойным агентом и в глубоком подполье начинает бороться против лысенковщины, за победу генетики.

Читая и перечитывая вновь «Белые одежды», я мучительно пытался найти ответ на вопрос, почему так трансформировался Дежкин, почему он вдруг пошел вперед по железной трубе, о которой размышлял Дудинцев: «Ты можешь прожить долгую жизнь и даже отойти в лучшие миры, так и не узнав, кто ты – подлец или герой. А все потому, что твоя жизнь так складывается – не посылает она испытаний, которые загнали бы тебя в железную трубу, где есть только два выхода – вперед или назад»?

Одной из причин, толкнувших Дежкина на защиту вейсманистов-морганистов, на мой взгляд, стало его предательство 17-летней давности молодого геолога, открывшего в их краях месторождение никеля.

Другая причина личного характера – встреча Дежкина с Леной Блажко. Ведь Елена Владимировна – одна из верующих в «лженауку» генетику. И любовь с первого взгляда, совсем как в «Войне и мире» у Льва Толстого. Помните, на балу князь Андрей загадывает о Наташе: если она первой подойдет к своей кузине, то станет его женой? А здесь? «Если лопнет стакан, то, что мне кажется, – правда, и я на ней женюсь, – загадал Федор Иванович».

Любовь и связанная с нею ревность не составляют центр романа. Но на примерах личной жизни Дежкина, опального академика Посошкова Дудинцев рисует различное отношение к любви. Писатель не скрывает преклонения перед чувством, позволившим Дежкину и Лене выжить в неравной схватке с режимом.

Наконец, третья причина, заставившая Дежкина перейти на сторону защитников генетики, – это его совесть ученого, ведь настоящий ученый не может погрешить против истины.

Дежкин был поставлен перед гамлетовской дилеммой: быть или не быть, сделать или не сделать. И выбрал дорогу настоящего ученого.

Дежкин познал истину ценой неимоверных усилий, шестилетней разлуки с женой, сыном. Этой страшной ценой ученый сохранил крупицу истинных знаний для науки. А вскоре подул свежий ветер перемен после смерти Сталина. «Во глубине сибирских руд» с малолетним сыном нашлась Лена. Дежкин – победитель, он счастлив, награжден Богом, любовью и сыном. Но проигравшие – академик Рядно и его сторонники – остались целы. Их-то в лагеря никто уже не посылал, научных знаний не лишал. Так что белые библейские одежды могут попытаться примерить и недостойные. Лжеученые остались в жизни. И благоденствуют. Но я верю, что истина в конце концов восторжествует.