Сколько же попыток?

Сколько же попыток?

Вторая попытка восхождения совершалась по другому маршруту – с северо–западной стороны. Базовый бивак для ночлега расположили выше. Вышли пораньше – до рассвета. Заново вырубали ступени. Оснастка стала поосновательней: крюки, кошки, топоры и альпенштоки.

На этот раз группа увеличилась до десяти человек. Паррот пригласил с собой монаха Абовяна из расположенного недалеко монастыря. Этот Хачатур Абовян хоть и был вдвое моложе сорокалетнего Паррота, но оказался на редкость смышленым парнем. Хорошо знал историю, литературу и языки, он и стал переводчиком для общения прибалтийского профессора с местными армянами. Они прониклись таким взаимным уважением и доверием, что стали друзьями.

Но вот беда – и вторая попытка не увенчалась успехом. Влажный сильный ветер затруднял продвижение настолько, что оставалось одно благоразумное решение – повернуть вниз.

И вот только через две недели после первой попытки в третий раз, как в сказочной триаде, следует благоприятствование. Восходители после новых усилий, напряжения и ускоренного темпа – на высшей точке массива – 5156 м над уровнем моря.

Вершина, конечно, приметная: с характерной строго конусообразной формой потухшего вулкана, с мощной снежной шапкой. Но где бы найти, нет, не остатки Ноева ковчега, а хотя бы гранитный камешек на память. Абовян прихватил с собой то, что можно было, – кусок голубого льда, чтобы показать единоверцам и односельчанам – «ничего, кроме этого, там не было ».

Но были еще незабываемые впечатления, минуты пережитой победы вместе с профессором Парротом. Ведь, по армянскому преданию, Арарат считался недоступным человеку. (Кстати сказать, первовосходителя–ученого заметили и в высоких петербургских сферах – его как руководителя экспедиции наградили орденом Святой Анны II степени, были возмещены все расходы, связанные с этим путешествием.)

Абовян же воспринимал как награду и саму возможность взойти на такую вершину: и он побывал на ней еще дважды – в 1845 году – с другим профессором, немцем, и в 1846 году – с англичанином.

Такова уж тяга к Арарату. И неудивительно. Сам славно известный доктор Фауст обозревал отсюда многие земли и дали морские.

Нет, не зря ковчег пристал именно к этому месту. Здесь, в предгорьях, такие роскошные сады и такие изобильные виноградники, хлопковые и рисовые поля... Масис, как армяне называют Арарат, при сравнительно малом количестве выпадающего снега и обильном солнце, высоко вскинул на макушку свою белую снежную шапку.