Его влекла необозримость

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Его влекла необозримость

Горы не только вдохновлялиЛеонардо да Винчи. Отношения вышли посложнее. Он отвел им свое пропорционально занимаемое место. Человек на первом плане – коль уж увенчала себя им природа, – не считаться с этим было бы непростительной ограниченностью. Ну, скажем мягче – узкой специализацией. А это было вовсе не в его натуре – универсальной, многогранной, всеобъемлющей.

Но и забыть о горах он, вполне понятно, не мог. Они уже присутствовали в его ранних рисунках. В «Горном пейзаже» стихия камня настолько подвижна и бушующа, что кажется, это деталь самой земли в судорогах родов своих. «Горное ущелье» – поспокойнее. Как и пейзаж в картине «Святая Анна с Марией и младенцем Христом». Вроде умиротворение и благорастворение. Но только вроде. Разве горы можно назвать спокойными: они даже застывшие в тишине кажутся скрытомятежными, приготовившимися к прыжку, порыву, возмущению.

Знаменитейшая из знаменитых «сверхъестественная» загадочная и живая «Джоконда». И тут опять горы. Затуманены они отдаленной дымкой, лишены зелени, снега и предстают какими–то острыми кристаллами и голыми камнями. (Знатоки назовут позже этот фон–пейзаж фантастическим, «лунным» и противоречивым...)