Окаменение или застойность?

Окаменение или застойность?

Изо всех горных стран одной из самых консервативных, по словам современного путешественника – «застывшей на перекрестке времен», является Тибет. Здесь традиции – от рождения до смерти – кажутся окаменевшими.

Вот как выглядит процедура закалки новорожденных. Младенца закутывают в шкуру яка. Его приносят к ледяному ручью и держат под водой, пока младенец не посинеет и уже перестает кричать... Только тогда его начинают растирать докрасна, возвращать к жизни. Выдержавший такое «крещение» имеет право на существование в семье.

Да и сама семья довольно необычна. Старший сын, как правило, уходит в монастырь (каждый четвертый тибетец – монах). У всех остальных братьев одна общая жена. Как среди мусульман распространено многоженство, так здесь – многомужество (этнографы его называют полиандрией). Супруге предоставлена немаловажная свобода: она сама выбирает на ночь того из мужей, кто ей кажется наиболее подходящим и достойным.

Это не прихоть и не чудачество, а причина избытка незамужних женщин и еще большего преобладания мужчин. Таковы условия.

Поэтому и местные нравы не осуждают, а даже поощряют внебрачные половые связи. При появлении ребенка он принадлежит не матери, а ее родителям.

Условия жизни в этом высокогорье очень тяжелые. Селения расположены на высоте до 4000 м..При чрезвычайной разреженности воздуха дышать нелегко, а двигаться еще трудней. Да и климат с такими контрастами, что солнце обжигает грудь, а спина в это время дрожит от холода. Купание и мытье здесь не принято. Для защиты от сухости тибетцы смазывают кожу топленым маслом из ячьего молока. С ним, этим маслом, кстати, пьют и чай, приправленный солью.

Не всякий чужестранец выдерживает угощение и жгучий постоянный запах. Этим ароматом прогорклого масла, кажется, пропитаны не только люди, но и камни. Основная проблема: отсутствие угля и древесины. Для экономного разведения огня, для приготовления того же чая используется сухой ячий навоз.

Из–за отсутствия топлива для кремации трупов и чрезвычайной трудности рытья могил в каменистом грунте необычен и обряд похорон. Принято предавать покойника не земле, а небу. Умершего уносят в уединенные скалы. Костерок из сухой травы, политый ячьей кровью, привлекает грифов (с трехметровым размахом крыльев!). Расчлененное тело усопшего скармливают птицам. Затем истолченные в порошок кости смешивают с мукой и тоже отдают пернатым на съедение. Так заканчивают свой тернистый путь горцы Тибета.

Опрощение – дело давнее, если не древнее. Отшельничество известно не только среди ревностных монахов. И где, как не в горах, в лесах, можно было уединиться, укрыться. Да и не только укрыться. Вот что повествует В. Овчинников, побывавший в Тибете.

«Выявлением сверхъестественных способностей особенно много занимались в монастыре Шалу близ Шигадзе. Ключ к большинству тибетских феноменов – волевой контроль над подсознанием. Он достигается особой постановкой дыхания, медитацией, постом. Самым эффективным путем к этому считается отшельничество. Монаха на три года три месяца и три дня замуровывают в пещеру, куда лишь раз в сутки по узкому лазу проталкивают воду и пищу. Выйдя наружу, отшельник способен усилием воли увеличивать теплоотдачу, растапливать снег вокруг себя. Но главная цель трехлетней тренировки – научиться приводить себя почти в состояние невесомости.

Это необходимо, чтобы совершить религиозный подвиг, именуемый «арджоха»: пробежать, едва касаясь ногами земли, от Шигадзе до Лхасы. Между этими двумя городами свыше трехсот километров, то есть более десятка марафонских дистанций. Подвижник отправляется в путь в полнолуние. Бежит, как лунатик, в состоянии транса две ночи и день. Считается, что дорогу ему выбирает «третий глаз». В лхасском храме Джокан есть служитель, обязанный заверить совершение «арджохи» специальной печатью».

В. Овчинников счел нужным отметить и убеждение тибетцев в том, что «кроме ясновидения, телепатии, медитации можно обрести умение становиться невидимым. Последнее особенно трудно, так как требует полной остановки умственной деятельности, ибо работающий мозг излучает телепатические волны. По представлениям тибетцев, все эти способности, ныне утраченные людьми, сохранил лишь йети – снежный человек. Поэтому–то он всегда так загадочно исчезает».

Само древнее название этой страны связано с ее горным рельефом: Ямато переводится с японского как «путь гор». Вся дугообразная островная гряда, если взглянуть на нее с самолета, похожа на окаменевшие капли. Появились они тогда, когда бог Изанаги спускался по радуге с небес, чтобы отделить земную твердь от хляби. Он ударил своим богатырским копьем по колыхавшейся внизу пучине. С этого копья скатилась тогда целая вереница капель. Они и образовали изогнутую цепь островов, названную позже Японией – Страной восходящего солнца.

Для большинства ее жителей жизнеспасительное солнце уходит в горы, опускается за хребты и каждодневно поднимается из–за такого же жизненеобходимого моря. Соседство грозных стихий и определило во многом образ жизни. Капли, скатившиеся с того легендарнобожественного копья, еще не остыли окончательно, нередко и поныне вздуваются огнедышащими вулканами, трясут сушу. А со стороны океана накатываются гигантские высокие и длинные губительные волны – цунами.

Издавна на сравнительно небольших своих островах в постоянной опасности жили японцы. И не ожесточились против грозной природы, а, наоборот, прониклись к ней благоговением и благодарностью: ведь чаще она все–таки остается открытой, ласковой и прекрасной.

Конечно, не без влияния среды обитания характернейшая черта японцев – умение ценить малое, недолговечность красоты. Они нередко совершают отдаленные паломничества, чтобы полюбоваться прекрасным видом горы, водопада, ручьев, деревьев. Они веротерпимы (у них не было преследования еретиков). И можно сказать, религиозный культ стал заменим обожествлением природы.

Путешественникам непросто было понять островитян, прочно на долгое время отгородившихся морями и горами от остального мира. Но многое сразу бросалось в глаза. Хотя бы тот же культ чистоты. (А как же иначе, если земли так мало: не погрязать же в отходах и нечистотах.) Учтивость тоже не покажется чрезмерной для самосохранения.

Консерватизм изоляционизма и предрасположенность к переменам только казались парадоксом. Застойность ведь ведет к вырождению. При постоянном соседстве с грозными стихиями хочешь не хочешь станешь сообразительным.

И наверное, не случайно в горно–вулканической островной Японии появились самые крупные в мире танкеры, самые компактные электронно–вычислительные машины, самые быстрые поезда и многое другое «самое–самое»...