Фрактальный мир собрания малой прозы

Фрактальный мир собрания малой прозы

Где жизнь, которую мы потеряли в жизни?

Где мудрость, которую мы потеряли в знанье?

Где знанье, которое мы потеряли в сведеньях?

Томас Элиот, драматическая поэма «Камень»

В общем, у скаута нет не то что понимания законов этого мира, а даже способности различать объекты, понятия и логику его. Он ньютоновской физикой описывает теорию относительности и ни черта не понимает: предметы бегут быстрее скорости света, трансформируясь и исчезая на глазах, герои занимаются бессмысленными делами и отказываются прекратить это делать, истории возникают ниоткуда и уходят в никуда, и автор понятия не имеет, какая между всем этим связь.

В какой-то момент меня осенило, что попытки рассказать о ее мире похожи на то, как если б человек руками показывал, как устроен сложный фрактал. Он по контуру пальцем тычет, а дело в базовой формуле, по которой все устроено, — контуры хоть и самоподобные, но не одинаковые. И потом — они все время плодятся, новые.

Вот смотрите: рядом несколько картинок фракталов — давайте, покажите их руками, а я погляжу. Никак, да?

Стали разбираться, выяснили: пространство простой новеллы или рассказа никаких табличек с перечислениями сцен и героев не требует — объем истории невелик и нормально помещается в голове автора. Если что перепутал — по тексту легко найти и поправить. А у нее там какая-то многомерная «Война и мир», и нигде остановиться глазом нельзя, потому что везде все время что-то происходит, и это существенно меняет все, что рядом.

Она рисует таблички, углубляется в детали, расписывает, куда идут герои и где с какими предметами взаимодействуют, уточняет, кто чей папа, дядя и сват, — и все равно ничего не понимает в собственном творчестве. А бросить не может — затянуло. Я прошу рассказать — каша. Прошу текст — беллетристика, т. е. читаешь запоем, а о чем все это, не ясно, но сюжет тащит тебя из сцены в сцену, не отпуская. А в конце сказки взрывается пирог, из него выскакивает робот, злодей оказывается сыном героя, о котором мы не догадывались. Фея, в которой мы тоже все еще немного понимаем, накладывает на себя руки, серия непонятных чудес кого-то куда-то переносит, возникают новые персонажи, пурга очевидно продолжается. Но эта сказка кончилась, вот она, последняя страница. И ты прочел ее, не отрываясь, — и думаешь, закрывая текст: а о чем все это было и что вообще произошло?

Дети, правда, кое-что понимают, читают, говорят — это о девочке, которая ищет безопасных приключений. Им легко — они имеют право развлечься в этом лабиринте миров и радостно забыть все, чего не поняли, по выходе из него. Благо вон он, телевизор с 1000 каналов кабельного ТВ, и там тоже непонятно что параллельно происходит, а щелкать пультом мы уже привыкли, не требуя связности и осмысленности рассказа.

Но мне-то как литературному консультанту надо бы помочь автору справиться с прущим из него многомерным миром, в котором сам черт ногу сломит. А автор — нормальный человек, бывший менеджер по продажам крупной корпорации, совершенно светский персонаж безо всяких признаков безумия. В общем, я послушала, почитала и сказала: следует признать, что тут нужен новый метод описания всего этого сказочного кавардака.

Это, видимо, не снежинка никакая. Снежинку когда подробно распишешь, все равно будет большая снежинка, ее фрактальность условна, ибо на самом деле рассчитана на линейный сюжет, укладывающийся в табличку. А у нас — снегопад в виде фрактала, фрактал в виде снегопада, фрактальный снегопад, снегопадный фрактал. Так и будем работать. Ладно, сказала истощенная своим творчеством сказочница. И за три дня мы с ее миром разобрались. И сказку она дописала. Вот так.

Теперь рассказываю, как надо строить вашу историю, если мир ваш нелинеен. Это случается, если вы пишете историю, где несколько параллельных, сложно завязанных миров — не обязательно фантастических. Это могут быть цепочки семейных историй, которые происходят параллельно, как параллельно шла история моей матери и отца в повести «Уплыл причал». Так устроено большинство действительно поэтических образов, которые полны ассоциативных рядов и смысловых разветвлений, идущих вглубь, вбок и поперек текста. Так устроены зачастую сказочные приключения, даже в небольшом по объему произведении, как у упомянутой выше сказочницы, или в любых историях, где параллельно живут и колдуют несколько разных волшебных героев.

А еще фрактально пришлось собирать 55 моих повестей, новелл, рассказов и эссе, которые составляют мой роман-калейдоскоп «Джем». И при первом рассмотрении я готова была выстроить эти вещи в 20 разных логиках, ни одну из которых выбрать окончательно не могла, ибо все они отражали внутренние связи произведения.

Так что же делать?