Валютная антиинфляционная гиря
Валютная антиинфляционная гиря
Итак, мы показали, как можно было бы остановить инфляцию с минимальными потерями для экономического развития.
Образно говоря, бегущую в пропасть толпу можно остановить двумя путями.
Первый путь – воздействовать с целью остановки можно на всю толпу. Например, завести ее в болото, в котором она просто увязнет и остановится.
Второй путь более экономичен. Осуществлять воздействие только на тех, кто бежит впереди толпы. Например, направить на толпу струю воды или даже ветра спереди. Тот, кто вырывается вперед, сразу попадает под это воздействие и, естественно, пытается укрыться сзади. Примерно так, как велосипедисты в пелотоне многодневных велогонок укрываются за спинами других от ветра. Ясно, что такое выборочное воздействие только на передних участников движения будет постепенно способствовать уменьшению скорости движения всей толпы или коллектива и даже может привести к полной его остановке. Такое воздействие минимально, так как является выборочным и действует лишь по хорошо определенным и известным всем правилам.
Именно такой тип воздействия на участников экономического процесса и должен был бы быть осуществлен для остановки общего инфляционного движения. Но ведь это сложно. А для монетаристов сложно стократно, они привыкли довольствоваться простейшими рецептами типа «меньше денег», «выше процент» и т. д. Здесь же требовалось создать систему ценового мониторинга, создать систему расчета и оперативной публикации уместных цен, создать налоговую систему, которая бы воздействовала прежде всего на тех, чьи цены существенно превышают уместные. Конечно, это сложно, надо думать, надо работать.
Куда проще завести всю толпу в болото или навесить на всех участников движения неподъемные гири. Именно этот путь и выбрали наши монетаристы для остановки инфляционного движения, заведя при этом всю экономику в болото стагнации и развала.
Но чтобы понять всю порочность действий наших монетаристов, необходимо более подробно проанализировать интернациональные финансовые связи.
Россия вышла из финансово-экономической автаркии, в которой она была во времена СССР, и вошла в мировое экономическое и финансовое пространство. Это произошло прежде всего за счет превращения рубля в конвертируемую валюту.
Правда, и этот термин нуждается в разъяснении.
Национальные валюты бывают неконвертируемые и конвертируемые.
В социалистических финансовых системах национальные деньги являются неконвертируемыми. Вы не могли свободно обменять свои деньги на нерезидентную (чужую) валюту. Такой обмен осуществлялся лишь под строгим контролем государства и по определенным жестким правилам и лишь в особых обстоятельствах.
Национальные деньги, которые можно «свободно» обменять на иностранные, называются конвертируемой валютой. Мы взяли слово «свобода» в кавычки, так как существует множество оттенков у этой свободы. Какие-то ограничения, нормативы, условия при этом всегда имеются. Поэтому и существует множество степеней, градаций и всяких промежуточных ступеней конвертируемости национальных денег. Отметим, что в настоящее время Россия по уровню этой «свободы» находится на достаточно продвинутых позициях. Например, физические лица могут практически свободно обменивать свои рублевые средства на любую иностранную валюту во множестве обменных пунктов. Для юридических лиц, однако, существует уже гораздо больше стеснений и ограничений.
Конвертируемые валюты тоже делятся на два класса.
Первый класс конвертируемых валют принято называть свободно конвертируемыми валютами (СКВ). Это те деньги, которые де-факто используются в качестве «мировых» денег, которые ходят на мировом финансовом рынке, через которые третьи страны осуществляют финансовое общение между собой. Таковы, к примеру, доллар США, британский фунт, французский франк, швейцарский франк, японская иена и др. В зависимости от степени использования СКВ в мировом финансовом общении могут быть разные степени «свободной конвертируемости», и четкой грани между свободно конвертируемыми валютами и остальными конвертируемыми валютами, естественно, не существует. Но принято к СКВ относить валюты примерно 12 стран, в число которых входят развитые европейские страны.
Остальные конвертируемые валюты относят к классу внутренне конвертируемых. Они свободно обмениваются на другие валюты лишь в стране их резиденции. На мировом рынке они не ходят, в третьих странах их не используют. Большинство национальных валют, в том числе все конвертируемые валюты развивающихся и слаборазвитых стран, относятся к классу внутренне конвертируемых. Таким образом, за время рыночных преобразований валюта СССР и России преобразовалась из неконвертируемой во внутренне конвертируемую.
Насколько нелепы представления монетаристов в этом вопросе, свидетельствует тот факт, что еще несколько лет назад громко обсуждался вопрос о том, как сделать неконвертируемую валюту Советского Союза конвертируемой. По этому поводу даже был объявлен конкурс, о котором много писала пресса, хотя сама проблема не стоит и выеденного яйца с точки зрения подлинной, а не монетаристской финансовой науки. И проблема эта даже не финансовая и не экономическая, а чисто правовая. Допускается легальное хранение, приобретение и использование иностранных валют на территории страны или гражданами страны – имеем конвертируемую валюту. Запрещается – имеем неконвертируемую. Как только в СССР сняли уголовное преследование за хранение и использование иностранной валюты, так рубль и стал конвертируемым.
Но вот куда более сложна проблема преобразования внутренне конвертируемой валюты в свободно конвертируемую.
И опять тупость наших монетаристов, начиная от МВФ и кончая всякими Гайдарами. Они полагают, что такое преобразование можно осуществить какими-то финансовыми средствами. Еще недавно было много шума, что вот, мол, рубль стал свободно конвертируемым, потому что Центробанк принял какое-то там решение. И МВФ тоже по этому поводу шумел. Какой бред, какое удивительное непонимание современной финансовой системы.
Превращение внутренне конвертируемой валюты в свободно конвертируемую никакими финансовыми ухищрениями невозможно. Это есть вопрос чисто экономический. Если страна имеет высокоразвитую экономику, поставляет на мировой рынок высококачественную продукцию, которая пользуется на этом рынке большим спросом, то и валюта этой страны все больше и больше выходит на мировой валютный рынок, начинает все больше и больше использоваться в интернациональном финансовом общении, все более и более превращается в свободно конвертируемую. Иена стала свободно конвертируемой валютой не из-за каких-то финансовых махинаций или кунштюков, а потому, что подняла свою экономику, стала поставлять на мировой рынок высококачественные товары национального производства страна ее резиденции – Япония. Для покупки высококачественных японских товаров все больше и больше требуется другим странам японских денег, так иена и стала свободно конвертируемой валютой. А тупицы из МВФ считают, что нужно принять какие-то постановления, чтобы валюта страны стала свободно конвертируемой. Вот он уровень понимания официальной западной монетаристской финансовой мысли.
Институт использования в мировом финансовом общении национальных СКВ является для владельцев этих валют источником очень больших доходов. Действительно, для финансового общения требуются такие валюты. Но эмиссия их осуществляется странами-резидентами. Причем эмиссия зачастую ничего вообще не стоит им, не требует никаких ни трудо-, ни ресурсозатрат, это чистая генерация чисел. Но эти числа никому не даются даром, они «продаются» уже по номиналу, то есть за созданные числа-доллары США получают полновесные продукты – нефть, алмазы, продукты питания и т. д. Так что иметь широкоиспользуемую СКВ необычайно прибыльное дело. По крайней мере на треть благосостояние и богатство США основаны именно на этой генерации чисел и печатании зеленых бумажек, что тоже выгодно, хотя и в несколько меньшей степени. И ради того, чтобы подключить к процессу потребления своих чисел и своих зеленых бумажек весь мир, США развязали холодную войну против СССР и были бы готовы даже и на «горячую», если бы только не опасались советского ядерного удара и советских баллистических ракет. Но прикрывалось все это словами «о свободе». О том, как волнует США свобода в других странах, мы это прекрасно осознали, наблюдая за восторженными рукоплесканиями США стрельбе из танковых пушек по российскому Верховному Совету. На самом деле им нужно всегда было именно это, чтобы доллар как можно больше использовался во всем мире, чтобы ему нигде не чинили препятствий в движении и использовании. Все остальное – чистой воды пропаганда, куда более изощренная, чем геббельсовская и, увы, коммунистическая. Но как много даже лучших людей России попалось на эту удочку, вольно или невольно способствуя планам США по распространению их гегемонии на весь мир!
Итак, возвращаемся к проблеме конвертируемости валют. Свободно конвертируемый рубль России пока что совершенно не светит. Вот почему нас будут интересовать именно внутренне конвертируемые валюты и всякие тонкости и детали в их функционировании, о которых монетаристы вообще молчат, как будто набрали в рот воды, как будто здесь, где решаются вопросы существования большей части стран мира, вообще нет проблем. Они есть, и чрезвычайно серьезные.
Давайте вспомним 1991–1992 годы. Все поезда и самолеты, выезжающие и вылетающие из СССР, были забиты тюками и ящиками, в которых из СССР в другие страны отечественные челноки вывозили буквально все, что в стране производилось. Утюги и радиоприемники, телевизоры и скатерти, лопаты и даже какую-то мифическую «красную ртуть».
И вдруг… за какое-то кратчайшее время поток товаров перевернулся на 180 градусов. Вдруг, как по мановению чьей-то таинственной руки, со всех концов света повезли уже в Россию чайники и подгузники, водку и обычную воду, телевизоры и автомобили. Что же произошло? Что за таинственная рука смогла так быстро и кардинально повернуть товарные потоки?
Вспомним, как еще в начале 90-х годов было множество кооперативов, которые с успехом производили массу товаров и обеспечивали население одеждой, обувью, рынки были заполнены отечественными кооперативными товарами. И практически в одночасье все они разорились и прекратили свою работу, переключившись вместо производства на ввоз этих же самых товаров из Турции, Китая, Польши и других стран, из отдаленнейших уголков света. Почему пошить куртку в Москве или Чухломе вдруг стало менее выгодно, чем везти ее из какой-нибудь Аргентины за десятки тысяч километров? Что это за таинственная рука совершила столь грандиозный переворот?
Это рукой является валютный курс, а рука, которая управляет им, есть рука Банка России, направляемая идеологией и прямыми указаниями монетаристов.
Дешевый доллар – вот что переориентировало все товарные потоки и разрушило всю экономику России.
Но как же дешевый! – воскликнет читатель. – Ведь он почти в тридцать раз дороже рубля!
Отсюда следует, что вовсе не цифра валютного курса доллара в национальных деньгах определяет «дешевизну» или «дороговизну» доллара. Что должна быть какая-то другая характеристика, определяющая валютные отношения рубля, то есть отношения рубля с другими валютами, которая и определяет понятия «дешевизны» и «дороговизны» иностранных валют, «слабости» или «твердости» национальной валюты.
Ведь даже зная, что (говорим наугад) доллар в Китае стоит 50 юаней, в Турции 300 турецких лир, в Японии 100 иен, в Бразилии 12 000 бразильских крузейро, можем ли мы сказать, где действительно доллар дешевый, а где он дорогой, где национальная валюта «твердая», а где «мягкая»? Конечно, нет. Нужен какой-то другой единый измеритель для сопоставления национальных валют.
И такой единый показатель в мировой финансовой науке известен давно. Именно он позволяет сопоставить самые различные мировые валюты и объяснить многое в экономическом поведении различных субъектов на мировом рынке. Но, странное дело, его вы не услышите из уст Председателя Центробанка, о нем не прочитаете в массе журналов и справочников, издаваемых этой организацией. Полное и абсолютное молчание о нем. Говорят о каких-то валютных коридорах, о курсах доллара чуть ли не на пять лет вперед, а этот важнейший показатель полностью обходится молчанием. В публикациях МВФ, в которых так любят описывать финансовую ситуацию во всем мире и в разных странах, вы тоже не найдете о нем никаких упоминаний. Не правда ли, странно. Это также странно, как если бы мы измеряли размер страны в национальных единицах длины – в одной в верстах, в другой в футах, в третьей в верблюжьих переходах, в четвертой в полетах стрелы и отказывались бы использовать единый метр.
Каждый скажет, что это бред, никакого реального знания получить из этого нельзя. И если почему-то отказываются от использования хорошо известной и давно разработанной единой универсальной единицы для сопоставления всех мировых валют, то, значит, это кому-то очень и очень не нужно, кому-то это знание вредно.
Ясно, кому. Тому, кто управляет современной финансовой ситуацией в мире. Нашим монетаристам. США и МВФ.
Что же это за универсальный измеритель национальных валют? Этот измеритель носит название «валютного паритета национальных денег».
Валютный паритет подсчитывается следующим образом.
Сначала создается некоторая корзина национальных товаров. Как создать эту корзину, какие товары в нее включить, в каких пропорциях – дело, конечно, не очень простое. Есть определенный произвол. Но ведь мы описываем финансовую и экономическую систему, обладающую невероятной сложностью, так что неудивительно, что есть определенные трудности. Но они вполне решаемые. И использование различных корзин может дать изменение в характеристике национальной валюты на 10–20 процентов. Но для наших целей такой точности более чем достаточно.
На втором шаге определяем стоимость этой корзины в национальной валюте.
На третьем шаге переводим полученную денежную сумму в некоторую широкоис-пользуемую свободно конвертируемую валюту, обычно используют доллар по рыночному или официальному курсу. Получаем первое число – стоимость корзины национальных товаров в стране в пересчете на мировые деньги.
На четвертом шаге определяем, сколько бы эта корзина стоила в той же самой мировой валюте, например в долларах, если бы эти товары мы покупали на мировом рынке.
Получаем второе число цены той же самой товарной корзины на мировом рынке.
А затем остается осуществить пятый шаг. Разделить первое число на второе. И получившееся число и есть валютный паритет национальной валюты.
И анализ, и сопоставление валютных паритетов для валют различных стран дает очень и очень многое для понимания финансовых и экономических взаимоотношений на мировом рынке и внутри стран.
Для высокоразвитых стран валютный паритет близок к единице. Даже может превышать единицу. Одним из самых высоких валютных паритетов обладает японская иена. По оценкам, валютный паритет иены (по отношению к доллару) составляет 1,2. Для развитых европейских стран валютный паритет их национальных валют (по отношению к доллару), как правило, несколько меньше 1 и лежит в пределах от 0,8 до 1. Про такие валюты обычно говорят как о твердых валютах.
В слаборазвитых странах валютный паритет значительно меньше единицы и может составлять значение до 0,1. Чем ниже валютный паритет, тем, как говорят, валюта слабее (или «мягче»).
Что же означает слабость или «твердость» национальной валюты для самого развития страны и связей ее с мировым рынком?
Если валюта «мягкая», то, как легко видеть, сумма, которую можно выручить за один и тот же товар, продавая его внутри страны, будет гораздо меньше, чем если продать его на мировом рынке. Ясно, что в таких странах имеются благоприятные условия для экспорта товаров за границу. Они стремятся вывозить свои товары за рубеж, тем самым идет интенсивное развитие национального производства. Зато ввозить в такие страны из-за границы товары невыгодно, за исключением тех, которые просто не производятся в стране.
Таким образом, в стране с «мягкой» валютой хорошие условия для экспорта и развития национального производства.
Если же страна имеет «твердую» валюту, то в ней создаются хорошие условия для импорта товаров. В такую страну все страны со слабой валютой стремятся проникнуть, стремятся продать в ней свои товары. Условия национального производства в ней становятся не очень хорошими. Такие страны становятся, как правило, экспортерами капиталов, производственные компании стремятся перенести свое производство в другие страны. Но очевидно, что для этого необходимо, чтобы валюта этой страны была свободно конвертируемой, то есть использовалась в международном финансовом общении. Такая ситуация характерна для высокоразвитых стран. Недаром главными экспортерами капиталов стали в настоящее время США и Япония – страны с наиболее «твердыми» валютами.
Таким образом, мы получили единый валютный измеритель, который позволяет дать оценку валютным отношениям всех стран мира. Если, к примеру, нам сказали, что имеется одна страна с валютным паритетом 0,5, а вторая с ВП, равным 0,2, то мы сразу же можем предсказать с большой долей вероятности, что вторая страна экспортирует свои товары в первую в гораздо больших масштабах, чем первая во вторую. Конечно, могут быть исключения и особенности. Валютный паритет показывает лишь наиболее благоприятные пути движения товаров и капиталов. Но на эти отношения могут накладываться еще и экономические, и производственные, и правовые условия. Но тем не менее этот параметр дает чрезвычайно много для понимания мировой экономической ситуации.
И для понимания ситуации в российской финансовой и экономической системе это дает очень многое.
В начале девяностых годов валютный паритет рубля был чрезвычайно низким, одним из самых низких в мире, по оценкам, примерно от 0,05 до 0,1. Поэтому из России было выгодно вывозить буквально все. И даже при недостаточном качестве по соотношению «цена-качество» российские товары были конкурентоспособны и хорошо продавались буквально по всему миру – от Китая до Германии.
Но затем Банк России, который управляет валютной системой через продажи валюты на валютных биржах (из общего объема оборота на Московской валютной бирже от 50 до 70 процентов принадлежит Центробанку), начал систематически повышать валютный паритет рубля. Особенно резкий рост валютного паритета отмечается в 1992 году, с началом перехода к свободному рынку, и в 1995 году, когда за летние месяцы Центробанк под управлением Татьяны Парамоновой повысил валютный паритет рубля более чем в два раза. И к сегодняшнему дню ВП рубля стал примерно соответствовать валютному паритету высокоразвитых стран, превышая валютные паритеты национальных валют даже таких стран, как Южная Корея, Тайвань и Турция, не говоря уже об Индии, Китае, странах Латинской Америки.
Таким образом, рубль, несмотря на гиперинфляцию 1992–1996 годов, стал очень дорогим. Чтобы подтвердить это, достаточно вспомнить, что можно было купить за доллар в 1992 году. За один доллар можно было всю Москву проехать на такси, двадцать долларов, которые получали некоторые счастливчики в иностранных фирмах, казались крупной зарплатой. За тысячу долларов можно было купить в Подмосковье хорошую дачу. Сравните, что стало с этим долларом сейчас, когда вас за доллар не то что по Москве не повезут, а даже в такси не посадят. Мы уже говорили, что с 1992-го по 1997 год курс доллара вырос примерно в 200 раз. В то же время цены возросли за это время минимум в 2000 раз.
За время рыночных реформ доллар полегчал, а соответственно и рубль потяжелел (возрос валютный его паритет) примерно в 10–12 раз.
Отметим заодно следующее. МВФ, ООН и другие международные организации любят сравнивать уровни жизни в разных странах путем определения средней заработной платы в долларах. На самом деле это совершенно неверный способ сопоставления стран по уровню жизни. Правильный способ определения уровня жизни состоит в том, что зарплату (доходы), выраженные в долларах, необходимо разделить на валютный паритет национальной валюты. И если, к примеру, средняя зарплата в некоторой стране составляет 20 долларов, то это вовсе не означает, что уровень жизни в этой стране в пятьдесят раз ниже, чем в США, где средняя зарплата 1000 долларов в месяц. На самом деле если валютный паритет в первой стране равен 0,10, то уровень жизни получается делением 20 долларов на валютный паритет в 0,1, в результате чего получаем 200 «приведенных долларов», то есть всего в пять раз, а не в пятьдесят. Таким образом, для оценки уровней жизни и иных экономических и социальных сопоставлений необходимо пользоваться не просто долларами, а «приведенными долларами», то есть долларами, деленными на валютный паритет национальной валюты.
И такое сопоставление может выявить много интересного. К примеру, средняя зарплата в Узбекистане примерно 40 долларов, но валютный паритет узбекского сома примерно в пять раз ниже валютного паритета рубля. Тогда в «приведенных долларах» уровень жизни в Узбекистане оказывается примерно таким же, как и в России.
Итак, Россия с финансовой точки зрения, превратилась в высокоразвитую страну, ее валюта имеет «твердость», сопоставимую с «твердостью» высокоразвитых стран. Но экономика ее в связи с развалом стала экономикой слаборазвитых стран. Таким образом, Россия – подлинный феномен в современном мире – страна с валютой высокоразвитых стран и экономикой слаборазвитых.
Есть общий закон. Переход от слаборазвитости к высокоразвитости всегда лежит через использование слабой, «мягкой» национальной валюты. Потому что именно слабая валюта стимулирует экспорт и, следовательно, производство, а экспорт способствует накоплению валютных резервов, с помощью которых покупается современное оборудование, на котором можно уже выпускать продукцию более высокого качества, что способствует постепенному укреплению и национальной валюты. Укрепление экономики и валюты взаимосвязанные процессы, которые идут рука об руку. Нигде и никогда не было такого, чтобы страна сначала укрепила свою валюту, а затем начала бы развивать свою экономику. «Твердая» валюта разрушает экономику слаборазвитых стран. Надеемся, что этот закон понятен монетаристам. Именно это и произошло в России. Когда была «мягкая» валюта, работали заводы и кооперативы, продукция отечественного производства вывозилась по всему миру. Стала валюта «твердой» – и производство в России стало невыгодным, за исключением сырьевых материалов, которые, впрочем, также имеют уровень рентабельности, уже приближающийся к нулевому. Например, золото, изумруды, платину, бокситы уже в России стало невыгодно добывать, невыгодно стало производить собственные сельскохозяйственные и текстильные товары. От этого загнивает сельское хозяйство, текстильная промышленность почти погибла. И в первую очередь гибнут высокотехнологические производства. Зато в Россию стало выгодно ввозить товары ввиду большой «твердости» ее валюты. И буквально хлынул поток товаров в Россию из Китая и Вьетнама, Индонезии и Уругвая, Германии и Турции без всякого контроля и таможенного обложения, завершая гибель отечественной промышленности и сельского хозяйства. Таковы заслуги монетаристской политики, проводившейся под столь ласкающим слух финансово и экономически безграмотных людей лозунгом об «укреплении российского рубля». Сначала надо укрепить промышленность, а потом рубль укрепился бы сам собой. Нет, монетаристы все перевернули вверх ногами. И мы получили то, что имеем. Крах российской экономики.
На первый взгляд это даже странно. Казалось бы, интернациональным монетаристам было бы выгодно, чтобы в России была слабая валюта. Тогда можно было бы получать все ее сырьевые ресурсы за бесценок, было бы выгодно вкладывать в нее капиталы, платя туземным рабочим гроши по 20 долларов. Сейчас же вкладывать в Россию капиталы при такой «твердой» национальной валюте никто не будет.
Их расчет оказался более хитрым. Ведь при «мягкости» российской валюты стало бы быстро расти российское производство, начал бы быстро расти российский национальный капитал. И западным капиталистам пришлось бы делиться с российскими. Но если по отношению к Китаю эта тактика для Запада была хороша, то в России они решили действовать совершенно иным образом. За счет «твердого» рубля полностью ликвидировать российскую промышленность, а затем уже ее скупить, став полновластными хозяевами, не делясь уже своими доходами с национальными капиталистами. И сейчас идет первый этап этого плана. Но затем начнется второй этап. Когда все нужное будет скуплено, тогда российская валюта вновь будет резко опущена, сделана «мягкой», чтобы уже стало выгодно владельцам земель и предприятий вкладывать свои капиталы. Пока же идет лишь первый этап, этап разрушения экономики и скупки иностранными лицами российских предприятий и месторождений без вкладывания в них средств. Так что тем, кто радуется изобилию иностранных товаров в российских магазинах, мы можем сказать, не обольщайтесь, это изобилие очень скоро может исчезнуть, но при развале российской промышленности оно не сможет быть компенсировано отечественными товарами, и мы вновь получим пустые прилавки и еще более дорогие цены.
Такова коварная тактика международных монетаристов и их агентуры в лице Дубининых, Чубайсов и Гайдаров и при руководстве страной, возможно, и патриотически настроенными, но малограмотными в области финансов Б. Ельциным и В. Черномырдиным.
Именно благодаря гире «твердого» рубля и удалось нашим монетаристам ликвидировать гиперинфляцию, заведя всю экономику в болото нерентабельности. Действительно, отечественный предприниматель столкнулся с тем, что ввиду «твердости» рубля рост цен на его продукцию уперся в потолок международных цен, когда выгоднее покупать не у него, а на мировом рынке. И таким образом удалось остановить рост цен. Но цена этой победа слишком велика. Разоренная промышленность, голод, вымирание. Это и есть та «гиря», по выражению Председателя Банка России С. Дубинина, которую повесил Центробанк на ноги отечественного производителя, чтобы остановить инфляцию.