Четвертая ошибка Милтона Фридмена

Четвертая ошибка Милтона Фридмена

Количественная теория своей главной заслугой считает объяснение явление инфляции. И как же она ее объясняет?

Наш лауреат абсолютно категоричен. «Центральным фактом является то, что инфляция всегда и везде представляет денежный феномен».[5] Именно увеличение денежной массы, по безапелляционному утверждению лауреата, всегда и везде является причиной инфляции.

Это утверждение абсолютно неверно. В США за последние семьдесят лет цены возросли в сто раз. И во всем виновата, оказывается, зловредная Федеральная резервная система, которая печатает и печатает деньги. Не печатала бы лишние деньги, и цены бы оставались и сейчас на уровне времен О’Генри.

Что это, шутка?

Во-первых, в системе золотых денег инфляции вообще не было. Инфляция есть феномен эпохи бумажных денег. Причем это явление повсеместное. Всюду и везде, не зная исключений, в бумажно-денежной системе имеет место инфляция. Значит, дело не в зловредности или глупости денежных властей, а в чем-то более глубоком, в некотором законе бумажно-денежного обращения.

И это действительно закон, корни которого лежат вовсе не в денежной, а в социально-экономической сфере.

Есть естественный закон социоэкономики, что наемные работники желают зарабатывать больше и борются за это. В золото-денежной системе цены были фиксированными. И потому увеличение зарплаты работникам шло из прибыли хозяев и могло даже привести к убыточности самого производства. Вот почему борьба между трудом и капиталом в прошлом веке и в начале нынешнего была столь острой и нередко кончалась насилием и расстрелами (Чикаго, Ленские расстрелы и многие другие). Именно на этой базе вырос марксизм, в котором противоречия между трудом и капиталом вообще объявлялись непримиримыми. А следовательно, и сам капитализм должен быть ликвидирован.

Бумажные деньги позволили снять остроту этого противоречия. Теперь хозяева предприятия вполне могли пойти на увеличение зарплаты в ответ на требования профсоюзов. Но компенсировали свои убытки повышением цен. Именно ценовая свобода и уменьшила остроту противостояния между трудом и капиталом, позволила дать капиталистическим странам большую социальную устойчивость. Но расплатой за этот социальный мир была перманентная инфляция, характерная для всех экономик на базе бумажных денег. А увеличение денежной массы является вторичным, денежные власти вынуждены увеличивать ее в условиях инфляции.

Несколько иначе обстоит дело в случае гиперинфляции. Тут возможны два случая. Первый случай связан с тем, что государство для покрытия своих нужд печатает деньги в очень больших количествах. Как правило, это происходит во время войн или революций. Тут Фридмен прав, что гиперинфляция связана с действиями денежных властей. Хотя, впрочем, не из любви к самим бумажкам они на это идут, а по вполне понятным соображениям финансирования каких-то жизненно важных государственных нужд. Но бывает и другой тип гиперинфляции, когда государство вовсе не имеет намерений специально печатать деньги, а лишь вынужденно идти вслед за гиперинфляцией. Это происходит, как правило, при быстром переходе от плановой или контролируемой экономики к рыночной.

В чем же причина, что в этих случаях развивается гиперинфляция?

Дело в том, что в плановой экономике ценовые соотношения искажены в угоду тех или иных социально-политических целей, которые ставит перед собой государство. И когда цены освобождают, то экономика оказывается в неравновесном состоянии. И потому отрасли, которые оказались в первый момент с экономически убыточными ценами, резко их увеличивают до уровня своей рентабельности, а то и выше. В результате бывшие рентабельными отрасли оказываются нерентабельными, и через некоторое время и они вынуждены поднимать свои цены. После этого оказываются нерентабельными и новые отрасли. Возникает непрерывная гонка цен между отраслями, которая и дает гиперинфляцию. Это хорошо можно наблюдать на примере гиперинфляции 1992–1996 годов. Если построить графики относительных отраслевых цен в эти годы, то видно, как в ценовой гонке вырывается одна отрасль, затем другая и так до бесконечности. И никакими внутренними рыночными механизмами эта гонка не может быть остановлена. В 1996 году в России она была остановлена, как выражался г-н Дубинин, с помощью гири низкого валютного курса доллара. Центробанк так понизил курс доллара (повысил стоимость рубля), что цены уперлись в потолок мировых цен. И поэтому остановились. Результатом этой остановки стали, правда, разрушенная экономика, которая оказалась не готовой конкурировать на мировом рынке, истощенные валютные резервы, и закончилось все августовским крахом и дефолтом. И сейчас, когда гиря дешевого доллара оказалась сброшена, мы вновь стоим перед развертывающимся процессом гиперинфляции. Ведь подавив инфляцию с помощью валютной гири, не удалось выполнить главного – уравновесить ценовые паритеты товаров различных товарных групп в соответствии с их экономически обоснованными значениями.

Таковы механизмы инфляции и гиперинфляции, а вовсе не злой умысел денежных властей, печатающих слишком много денег, как это утверждает монетаризм и его патриарх Милтон Фридмен.

Четвертая ошибка Милтона Фридмена состоит в том, что за своими формулами и цифрами он не понял явления инфляции как реального явления действительности, вовлекающего в свою орбиту интересы и судьбы миллионов и миллионов людей.