Maddalena, zero in condotta Маддалена, ноль за поведение

Maddalena, zero in condotta

Маддалена, ноль за поведение

1941 — Италия (76 мин)

· Произв. Artisti Associati

? Реж. ВИТТОРИО ДЕ СИКА

? Сцен. Ферруччо Бьянчини по пьесе Ласло Кадара «Magd?t Kicsapj?»

· Опер. Марио Альбертарелли

· Муз. Нуччо Фьорда

· В ролях Вера Бергман (преподавательница), Карла Дель Поджио (Маддалена), Эва Дилиан (девушка, берущая частные уроки), Витторио Де Сика (Карло Хартман — отец, сын и дед), Амелия Келлини, Пина Ренци, Паола Венерони.

В школе делопроизводства работает слишком вежливая преподавательница, которой не хватает авторитета. Она в слезах говорит ученицам, что, если ее уволят, виноваты будут они. Маддалена, самая неугомонная ученица, больше всего влияющая на одноклассниц, растрогана ее словами и просит подруг вести себя тише. Она находит любовное письмо учительницы к «господину Хартману», вымышленному адресату всех образцов писем в учебнике по делопроизводству. Это не очень содержательное письмо раскрывает мечтательность и романтичность, а также неутоленную жажду любви автора. Маддалена показывает письмо другой ученице, но та ничего не понимает и отправляет его адресату в Вену. Однако оказывается, что в Вене действительно живет некий господин Хартман, предприниматель. Он заинтригован и втайне польщен; вместе с другом он приезжает в школу и знакомится с учительницей, написавшей письмо, но не признается, кто он такой. Маддалена берет дело в свои руки и выдает учительницу за свою сестру, таким образом поднимая ее на другой социальный уровень. Следует череда недоразумений. Поскольку учительница сказала, что ее отец — известный охотник на бизонов, Хартман выражает свое почтение отцу Маддалены, превознося его охотничьи таланты. Тот недоумевает и принимается читать книгу о Бизоньем Билле[3]. Чехарда обманов завершается 2 свадьбами. Учительница увольняется из школы и выходит замуж за Хартмана, а Маддалена сочетается браком с его другом.

? После изысканной картины Алые розы, Rose scarlatte, 1940, Витторио Де Сика возвращается к режиссуре и снимает блестящую комедию в жанре, очень популярном в «кинематографе белых телефонов», и непринужденно, одними лишь развлекательными средствами, приглашает поразмыслить над этой разновидностью кинематографа. Как идеальный образец жанра фильмов о женских школах, зародившегося в Италии в годы фашизма (см. Урок химии в 9 часов, Ore 9 lezione di chimica*), — жанра, где ученики, как правило, стоят выше учителей по социальному положению, — Маддалена, ноль за поведение сосредоточена на описании и сатире. Действие происходит в среде школьников, которая служит вечным источником шуток и красочных психологических наблюдений. В 1-й части фильма один за другим следуют беглые шаржи, неброские гэги — в быстром темпе и с неизменно очаровательной интонацией. (В учительской зябкий преподаватель, укутанный в теплую одежду и плотный шарф, требует закрыть окно, еще не войдя в помещение. Ученица входит в класс, словно в чайную, чтобы отобрать педагогов, которые будут давать ей частные уроки на дому. Если учитель ей не нравится, она говорит: «Не годится», — и спокойно выходит из класса. Учитель физкультуры, низенький старичок в штанах для гольфа, считает вслух от 1 до 4, пока ученицы выполняют упражнение. Консьерж приносит ему выпить и, пока тот пьет, продолжает считать за него, чтобы не сбивать девушек с темпа. Целой системой веревок школьницы приводят в движение рукава плащей, висящих на вешалке на стене класса. Когда это видит строгий преподаватель, полная противоположность героини, он решает, будто он помутился рассудком. Когда героиня уходит из школы, рукава дружно поднимаются и машут ей. Она говорит ошарашенному коллеге: «Они со мной прощаются».)

Во 2-й части начинается восхитительная комедия положений, а вместе с ней — и размышления на тему «кинематографа белых телефонов». Этот кинематограф, полностью оторванный от реальности и построенный на непрерывной самоцензуре режиссеров, избегал любых тем, которые могли бы хоть на миг показаться неприятными, неудобными или тревожными. Любые намеки на какие-либо аспекты реальной социальной или политической жизни того времени были под запретом. Этот кинематограф ни о чем не мог говорить. Ничто и есть главная тема фильма. Героиня, еще не повзрослевшая разумом, воображает себе жениха, который затем чудесным образом падает с неба. Таким образом, она в своей мимолетности, в своем незнании жизни становится архетипом киногероя тех лет и вместе с тем в каком-то смысле — архетипом зрителя. Для персонажей, как и для зрителей, не сказка становится реальностью в кино, а реальность может существовать только в виде сказки, поскольку с самого начала (еще в процессе создания фильма) потеряла всякие шансы на то, чтобы остаться реальностью. В данном случае непрерывное музыкальное сопровождение (на экране поют, а иногда даже танцуют), очарование режиссерского стиля и актеров, легкость интонации, говорящая гораздо больше, чем следует, рисует в пустоте вокруг фильма красивые узоры, ничуть не стареющие со временем. Элегантно высказавшись обо всем, что его не устраивает как художника и гражданина, Де Сика вскоре перешел к творчеству совсем иного рода. 4 года спустя он снял Дети смотрят на нас, I bambini ci guardano*, фильм-предвестник неореализма, одним из главных мастеров которого станет Де Сика.