Социологическая школа в уголовном праве
Социологическая школа в уголовном праве
СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ — сформировалась в последней четверти XIX в. почти одновременно с антропологической школой уголовного права и была тесно с нею связана. Сторонники обеих школ выступали с критикой разработанных в рамках «классической» школы основных принципов и институтов уголовного права и процесса, которые нашли свое воплощение в уголовном законодательстве стран Запада. Объяснения причин преступности, предлагавшиеся сторонниками С.ш. в у.п., включили многие из положений, выдвинутых «антропологами». а предложения сторонников обеих школ в сфере реформы уголовного законодательства во многом совпадали, хотя и в этой области меры, предлагаемые "социологами", отличались значительно большим разнообразием. Нередко обе школы рассматривались как единая "позитивная школа уголовного права", а ныне признаются одним "антрополого-социологическим направлением".
Ведущими теоретиками С.ш. в у.п. были германский криминалист Ф.Лист, бельгийский — А. Принс и голландский — Ж. Ван Гамель. К этой школе примыкали французские социологи и криминалисты (Г. Тард, А. Лакассань и др.), сосредоточившие свое внимание на проблемах причин преступности. Со временем на позиции «социологов» перешли и некоторые "антропологи": наиболее известный из них — Э. Ферри. Сторонники С.ш. в у.п. были как в странах Западной Европы, так и в США, Японии, России нар.
С.ш. в у.п. включала сторонников весьма различных подходов к трактовке причин преступности и к выработке программ реформирования традиционных принципов и институтов уголовного права и процесса. Общепризнанным положением С.ш. в у.п. было учение о так называемых "факторах преступности". Преступление, с позиций «социологов», представляет собой результат взаимодействия трех групп факторов: индивидуальных (к ним относятся физические данные и психические свойства личности, возраст, пол, семейное положение и др.), физических (географические, климатические и почвенные условия, времена года и т. п.) и социальных (принадлежность к той или иной социальной группе, род занятий, условия жизни в городе или деревне, жилищные условия, влияние на преступность безработицы, алкоголизма, проституции и т. д.).
Некоторые «социологи» рассматривали преступность как результат взаимодействия двух групп факторов: индивидуальных и социальных, поскольку они считали, что погодные условия и прочие физические факторы влияют на преступность лишь опосредованно, через индивидуальные или социальные факторы. При этом решающее значение «социологи» в отличие от «антропологов» придавали факторам социального плана. Со временем отдельные «социологи» открывали все новые и новые факторы преступности этой категории (например, устанавливалась зависимость числа совершенных преступлений от колебаний цен на хлеб или другие продукты первой необходимости).
Перечисление многочисленных социальных факторов преступности, число которых измерялось десятками и которые обычно трактовались как якобы равнозначные по своему воздействию на преступность, по существу заменяло ответ на вопрос, каковы все же решающие, коренные причины преступности как социального явления. Вместе с тем «социологи» игнорировали сложнейший процесс формирования преступного поведения, участие в нем сознания человека.
По вопросу о причинах преступности обнаружились весьма серьезные расхождения между сторонниками различных течений внутри С.ш. в у.п. В частности, представители так называемого "левого крыла" этой школы, по большей части «умеренные» социалисты по своим убеждениям (итальянцы Турати и Kолаянни, голландец Бонгер), выдвигали на первый план значение экономических факторов преступности и в отличие от большинства «социологов» полностью отрицали влияние «антропологических» факторов.
Сторонники различных течений внутри С.ш. в у.п. предлагали и свои системы мер по предупреждению преступности. В большинстве случаев такие меры носили весьма ограниченный характер.
В частности, программа, предложенная Принсом, занимавшим пост генерального инспектора бельгийских тюрем, предусматривала учреждение бирж труда, содействие эмиграции, покровительство брошенным детям, заботу о стариках, больных и инвалидах, возложение на местные общины заботы о бедных и т. п. В программе, предложенной Лакассанем. говорилось о воздействии на среду, способствующую появлению преступников (он называл ее бульоном, в который попадает микроб), путем так называемой "социальной профилактики", а именно посредством борьбы с нищетой, алкоголизмом, распространением сифилиса и туберкулеза и т. п. Наконец, некоторые «социологи» предлагали разработать систему мер, непосредственно направленных на превенцию определенных категорий преступлений: например, организацию публичных работ в голодные годы или холодные зимы как средство против воровства, «правильную» организацию проституции как средство против половых преступлений.
Важнейшее место в учении С.ш. в у.п. наряду с теорией факторов преступности занимал тезис о лицах, находящихся в "опасном состоянии". Согласно этому тезису существуют определенные категории людей, чья личность под влиянием факторов преступности оказалась в "опасном состоянии", а поскольку эти лица представляют угрозу для "безопасности общества", оно должно постараться выявить их до того, как они совершат преступление, и заранее «обезвредить». Эту же идею отстаивали и многие представители антропологический школы, однако на первое место у них выступали лица, обнаружившие наследственную предрасположенность к преступной деятельности.
В свою очередь сторонники различных течений в С.ш. в у.п. по-разному отвечали на вопрос, кого именно следует относить к лицам, находящимся в таком состоянии. Например, французский криминалист Гарро относил к ним три категории лиц:
— те, кто опасен в силу своего психического состояния (сумасшедшие и полусумасшедшие);
— те, кто опасен в силу своих предшествующих судимостей (рецидивисты), и, наконец,
— те, кто опасен в силу своего образа жизни (бродяги, нищие, сутенеры, жулики).
Идея "опасного состояния", поскольку она допускала возможность применения репрессии к лицам, не совершившим преступления, разделялась не всеми сторонниками С.ш. в у.п. В частности, от нее решительно отмежевались те, кто примыкал к "левому крылу" этой школы.
Исходя из концепции "опасного состояния личности", большинство «социологов», как и «антропологи», требовали осуществить реформу уголовного права и процесса, построенных на принципах «классической» школы: они объявили их безнадежно устаревшими и не соответствующими реальным условиям борьбы с преступностью. В противоположность «классикам» они требовали перенести центр тяжести уголовной репрессии с «деяния» на "деятеля",считая. что отныне основания и пределы уголовной ответственности должны определяться не характером и тяжестью совершенного деяния, а тем, каково состояние личности «настоящего» или «будущего» преступника. При такой постановке вопроса факт совершения кем-либо преступного акта выступал лишь в качестве «симптома» опасного состояния личности.
В работах сторонников различных течений внутри С.ш. в у.п. предлагалось заменить традиционную классификацию составов преступления различными классификациями преступников в зависимости либо от степени опасности личности, либо от причин, породивших ее "опасное состояние". В частности, некоторые «социологи» предлагали разделить всех преступников на две большие группы: «случайных» (совершивших преступление в силу внешних причин) и «хронических» (совершивших его в силу глубоко укоренившихся свойств личности), и первых из них судить по УК и пытаться исправить, а вторых постараться «обезвредить», не считаясь с тем, какую именно статью особенной части УК они нарушили. Нередко предлагавшиеся «социологами» классификации преступников носили компромиссный, «биосоциологический» характер: в них предлагалось выделять «прирожденных» преступников, опасных душевнобольных, «привычных» преступников-рецидивистов, лиц, совершивших преступления "по страсти" или в результате неблагоприятной жизненной ситуации.
Сторонники С.ш. в у.п. отвергали «классический» принцип индивидуальной вины правонарушителя, степень которой, по их утверждению, не подлежит точному измерению, хотя закон и требует этого от суда. Для них гораздо важнее была степень «потенциальной» опасности, которую представляла собой личность преступника. Отвергая принцип вины, «социологи» предлагали отказаться и от иных традиционных институтов общей части уголовного права: соучастия, покушения на преступление и др., и отныне не обращать внимания на различия между видами соучастников или стадиями преступной деятельности, поскольку, скажем, преступление, не удавшееся по чистой случайности, обнаруживает такую же степень «опасности» правонарушителя, что и оконченное преступление, а пособник порою оказывается значительно опаснее непосредственного исполнителя.
Традиционную систему уголовных наказаний, назначаемых виновному в зависимости от тяжести совершенного им преступления,"социологи" предлагали заменить или дополнить системой "мер безопасности", имеющих целью защиту общества от преступников. В частности, к преступникам-рецидивистам, даже совершившим незначительные преступления, они предлагали применять особые "меры безопасности" в виде продленных сроков тюремного заключения или пожизненной ссылки, чтобы гарантировать общество от новых преступных посягательств с их стороны.
Радикальным реформам «социологи» предлагали подвергнуть и систему уголовного процесса, сложившуюся в странах с демократическими режимами. Они считали необходимым отказаться от общепринятого состава суда и от традиционных форм судебного разбирательства и назначения наказаний. Основанием для такого рода требований служил значительный рост преступности в последней четверти XIX в. и обнаружившаяся неспособность государственных органов справиться с ним в рамках традиционных норм уголовного права и процесса. Согласно предложениям «социологов» состоящий из профессиональных судей и присяжных заседателей суд должен был быть заменен комиссией экспертов, способных оценить степень "социальной опасности" подозреваемого. Такими экспертами предлагалось считать социологов, психологов, психиатров, специалистов в области пенитенциарии, но никак не юристов.
Взглядам сторонников С.ш. в у.п. соответствовала система "неопределенных приговоров", которая начала применяться в США в 70-х гг. XIX в. (ныне она лежит в основе действующих там правил назначения наказаний). По этой системе суд должен предписывать только минимальные или максимальные сроки лишения свободы, либо и те и другие, а отпускать заключенного на свободу должна была лишь соответствующая комиссия при условии, что он больше не представляет "угрозу для общества". В частности, голландский криминалист Ван Гамель считал, что «неисправившихся» заключенных ни при каких обстоятельствах нельзя отпускать на свободу.
Наряду с требованиями, направленными на усиление репрессий, сторонники С.ш. в у.п. предложили и целый ряд мер гуманного характера: введение судов по делам несовершеннолетних, широкое применение условного осуждения и условного досрочного освобождения, отказ от краткосрочных тюремных приговоров как результат признания вредного воздействия тюрем. Реализация предложенных мер должна была сделать уголовную репрессию более гибкой, эффективной и в то же время "экономной".
Многие из указанных мер гуманного характера со временем нашли отражение в законодательной практике государств Европы и США. Напротив, идеи "опасного состояния" личности, применения "мер безопасности" и другие концепции С.ш. в у.п., призванные разрушить традиционные институты уголовного права, первоначально нашли отражение в законодательстве лишь тех государств. которые не отличались суровым политическим режимом. В частности, УК Норвегии 1902 г. допускал возможность признания осужденного "особенно опасным" для общества или граждан и разрешал содержать его в тюрьме после отбытия наказания еще в течение 15 лет. Аналогичные положения были включены в УК Дании 1930 г. и в УК ряда латиноамериканских государств (УК Кубы 1935 г. получил название Кодекса социальной защиты).
Сторонниками С.ш. в у.п. в 1889 г. был создан Международный союз криминалистов (МСК), конгрессы которого проводились до первой мировой войны, а с 1924 г. возобновились и продолжают проводиться под эгидой Международной ассоциации уголовного права (МАУП), объединяющей криминалистов из многих стран мира. С 1881 г. издается основанный сторонниками С.ш. в у. п: во главе с Листом "Журнал общей уголовно-правовой науки" — ныне одно из наиболее авторитетных изданий в области уголовного права и сравнительного правоведения. Как и конгрессы МАУП, публикации этого журнала свидетельствуют о том, что взгляды большинства современных криминалистов трудно отнести к какой-либо определенной школе, в уголовном праве.
В конце XIX — начале XX в. С.ш. в у.п. насчитывала немало сторонников в России. Труды некоторых из них (Духовского, Фойницкого) даже несколько опередили первые публикации «социологов» на Западе.
Влияние идей С.ш. в у.п. сказалось и на первых этапах развития советского уголовного законодательства. Так, в "Руководящих началах по уголовному праву" 1919 г. решающее значение придавалось не тяжести совершенного преступления, а опасности преступника. В "Основных началах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик" 1924 г. и в последующих законодательных актах, изданных до 1934 г., вместо «наказания» использовался термин "меры социальной защиты". Возвращение к термину «наказание» сопровождалось лишь усилением репрессий и произвола карательных органов.
Лит.:
Герцензон А.А. Введение в советскую криминологию. М., 1965;
Остроумов С.С. Преступность и ее причины в дореволюционной России. М., 1970;
Решетников Ф.М. «Классическая» Школа и антрополого-социологическое направление в уголовном праве. М., 1985.
Решетников Ф.М.