Сёрен Киркегор

Сёрен Киркегор

(1813—1855 гг.)

теолог, философ и писатель

Вера есть чудо, и все же ни один человек не отлучен от нее, ибо то, в чем едина жизнь всех людей, есть страсть, а вера есть страсть.

[?] Главная задача человека не в обогащении своего ума различными познаниями, но в воспитании и совершенствовании своей личности, своего Я.

Добро есть свобода. Лишь для свободы или в свободе состоит различие между добром и злом.

Издевающийся над ближним издевается, однако, и над самим собой…

Лучшим доказательством ничтожества жизни являются примеры, приводимые в доказательство ее величия.

Люди никогда не пользуются свободой, которая у них есть, но требуют той, которой у них нет: у них есть свобода мысли, они же требуют свободы выражения.

Нам была дана заповедь: «Люби ближнего, как самого себя», – но если правильно понять эту заповедь, то можно прочесть в ней и обратное утверждение: «Ты обязан любить себя должным образом».

Наслаждение не в том, что я вкушаю, а в том, чтобы получить желанное.

Наша жизнь всегда представляет собой результат преобладающих в нас мыслей.

Несчастный – тот, кто отторгнут от самого себя.

Страх есть отношение свободы к вине.

Так много говорят о том, что христианство не предполагает ничего человеческого; нечто оно все же предполагает, а именно самолюбие.

Человек всегда надеется на то, что ему следовало бы вспоминать, и вечно вспоминает то, на что ему следовало бы надеяться.

Что такое поэт? Несчастный человек, носящий в душе тяжкие муки, с устами, так созданными, что крики и стоны, прорываясь через них, звучат как прекрасная музыка […]. И люди толпятся вокруг поэта и говорят ему: «Пой скорее снова», иначе говоря – пусть новые страдания (Lidelser) мучают твою душу, лишь бы уста оставались прежними, потому что вопль пугал бы нас, а музыка приятна. К ним присоединяются и критики: это верно, так и должно быть по правилам эстетики.

Самая прекрасная пора жизни – пора первой любви: каждое свидание, каждый взгляд приносят какую-нибудь новую радость.

Двери счастья отворяются, к сожалению, не внутрь – тогда их можно было бы растворить бурным напором, – а изнутри, и потому ничего не поделаешь!

Старость, как известно, осуществляет мечты юности; пример – Свифт: в молодости он построил дом для умалишенных, а на старости лет и сам поселился в нем.

Жизнь превратилась для меня в горький напиток, а мне еще приходится принимать его медленно, по счету, как капли…

Следует отдать справедливость так называемым невинным радостям жизни; в них лишь один недостаток: они слишком уж невинны. К тому же и пользоваться-то ими приходится донельзя умеренно… Я еще понимаю, если мне предписывает диету доктор, – можно некоторое время воздерживаться от известных блюд… но соблюдать диету в диете – это уж чересчур!

Говорят: время летит, жизнь идет вперед и т. п. Не замечаю. И время стоит, и я стою. Все планы, которые выбрасывает мой ум, не идут в ход, а возвращаются ко мне; хочу плюнуть – плюю себе в лицо.

На что я гожусь? – Ни на что, или на все что угодно. Редкая способность! – сумеют ли оценить ее? Кто знает, находят ли себе место служанки, которые публикуются в качестве «одной прислуги» или, в случае надобности, в качестве «чего угодно»?

Я делю свое время так: одну половину сплю, другую – грежу. Во сне я не вижу никаких сновидений, и это хорошо, потому что уметь спать – высшая гениальность.

Ничего не хочется… Ехать не хочется – слишком сильное движение; пешком идти не хочется – устанешь; лечь? – придется валяться попусту или снова вставать, а ни того, ни другого не хочется… Словом, ничего не хочется.

Что ни говорите, а человеческое достоинство признается еще в природе. Желая отогнать птиц от плодовых деревьев, ставят чучело, и даже отдаленного сходства этого пугала с человеком достаточно для того, чтобы внушить уважение.

Какие люди странные! Никогда не пользуясь присвоенной им свободой в одной области, они во что бы то ни стало требуют ее в другой: им дана свобода мысли, так нет, подавай им свободу слова!

Быть вполне человеком – все-таки выше всего… У меня на ногах появились мозоли – значит шаг вперед.

Лучший мой друг – эхо, а почему? – Потому, что я люблю свою грусть, а оно не отнимает ее у меня. У меня лишь один поверенный – ночная тишина…

Почему? – Потому что она

нема…