Пьер-Огюстен Бомарше
Пьер-Огюстен Бомарше
(1732—1799 гг.)
драматург
Жить – это бороться, бороться – это жить.
Без песен и вина
Жизнь даром пропадает!
Так всегда в жизни: мы-то стараемся, строим планы, готовимся к одному, а судьба преподносит нам совсем другое. Начиная с ненасытного завоевателя, который способен проглотить весь мир, и кончая смиренным слепцом, которого ведет собака, мы все – игрушки ее прихотей. И, пожалуй, слепец, который идет за собакой, следует более верным путем и реже бывает обманут в своих ожиданиях, чем тот, первый слепец со всей его свитой.
Если начальник не делает нам зла, то это уже немалое благо.
Обычай часто является злом.
Обладание всякого рода благами – это еще не все. Получать наслаждение от обладания ими – вот в чем состоит счастье.
Приятное волнение радости никогда не влечет за собой опасных последствий.
Исправить людей можно, лишь показав их такими, каковы они на самом деле.
Как только было замечено, что с течением времени старые бредни становятся мудростью, а старые маленькие небылицы, довольно небрежно сплетенные, порождают большие-пребольшие истины, на земле сразу развелось видимо-невидимо правд. Есть такая правда, которую все знают, но о которой умалчивают, потому что не всякую правду можно говорить. Есть такая правда, которую все расхваливают, да не от чистого сердца, потому что не всякой правде можно верить. А клятвы влюбленных, угрозы матерей, зароки пьянчуг, обещания власть имущих, последнее слово купцов? И так до бесконечности!
Утверждать что-либо, не имея возможности доказать это законным путем, означает клеветать.
Для достижения поставленной цели деловитость нужна не менее, чем знание.
Ум невозможно унизить, так ему отмщают тем, что гонят его.
В жизни есть закон могучий:
Кто пастух – кто господин!
Но рожденье – это случай,
Все решает ум один.
Повелитель сверхмогучий
Обращается во прах,
А Вольтер живет в веках.
Умному человеку нет смысла слушать все подряд, он и так догадается.
Раболепная посредственность – вот кто всего добивается.
Глупость и тщеславие вечно идут рука об руку.
Глупости, проникающие в печать, приобретают силу лишь там, где их распространение затруднено.
Любовь к изящной словесности несовместима с усердием к делам службы.
Известно, что суть дела – это область самих тяжущихся, меж тем как форма – это достояние судей.
Клиент, хоть сколько-нибудь сведущий, всегда знает свое дело лучше иных адвокатов: адвокаты из кожи вон лезут и надрываются до хрипоты, лишь бы показать свою осведомленность решительно во всем, кроме, впрочем, самого дела, но вместе с тем их весьма мало трогает то обстоятельство, что они разорили клиента, надоели слушателям и усыпили судей…
Заставьте самого беспристрастного судью разбирать свое собственное дело, и посмотрите, как он начнет толковать законы!
Где нет свободы критики, там никакая похвала не может быть приятна.
Прикидываться, что не знаешь того, что известно всем, и что тебе известно то, чего никто не знает; прикидываться, что слышишь то, что никому не понятно, и не прислушиваться к тому, что слышно всем; главное, прикидываться, что ты можешь превзойти самого себя; часто делать великую тайну из того, что никакой тайны не составляет; запираться у себя в кабинете только для того, чтобы очинить перья, и казаться глубокомысленным, когда в голове у тебя, что называется, ветер гуляет; худо ли, хорошо ли разыгрывать персону, плодить наушников и прикармливать изменников, растапливать сургучные печати, перехватывать письма и стараться важностью цели оправдать убожество средств. Вот вам и вся политика…
Политика – искусство создавать факты, шутя подчинять себе события и людей. Выгода – ее цель, интрига – средство… Повредить ей может только порядочность.
Небо всегда покровительствует невинности!
Чистосердечное раскаяние ничем не отличается от любого хорошего поступка: оно тоже приносит награду.
Робким человеком помыкает любой проходимец.
Когда поддаешься страху перед злом, то уже начинаешь чувствовать зло страха.
Умный человек никогда не станет связываться с сильным.
Природа сказала женщине: будь прекрасной, если можешь, мудрой, если хочешь, но благоразумной ты должна быть непременно.
Ох уж эти женщины! Если вам нужно, чтобы самая из них простодушная научилась лукавить, – заприте ее.
Женщины очень любят, когда их называют жестокими.
Когда женщина сердится, здравого смысла в ее речах не ищи!
О женщина!.. Создание слабое и коварное!..
Недаром женской верности придавали такое огромное значение! Общественное благо, общественное зло связаны с их поведением. Рай или ад в семье вызываются исключительно той молвой, какая идет про женщин, а зависит молва только от них самих.
Так отрадно, когда тебя любят ради тебя самого.
Могут ли покой и любовь ужиться в одном сердце?
Ветер, задувающий свечу, раздувает огонь в жаровне.
…Любви только сладостна тайна,
Придает она прелести ей!
Наши жены думают, что если они нас любят, так это уже все. Вбили это себе в голову и уж так любят, так любят (в том случае, если действительно любят) и до того предупредительны, так всегда услужливы, неизменно и при любых обстоятельствах, что в один прекрасный вечер, к вящему своему изумлению, вместо того чтобы вновь ощутить блаженство, начинаешь испытывать пресыщение. Если мы ищем на стороне того наслаждения, которого не находим у себя дома, то это потому, что наши жены не владеют в достаточной мере искусством поддерживать в нас влечение, любить всякий раз по-новому, оживлять… прелесть обладания прелестью разнообразия.
Честные люди любят женщин, обманщики обожают их.
Немалое благо для семьи – изгнание из нее негодяя.
Каждый человек всегда чей-нибудь ребенок.
Из всех шутовских вещей брак – самая шутовская.
Умение мужественно преодолевать самого себя – вот что всегда казалось мне одним из самых величайших достижений, которыми может гордиться разумный человек.
Наиболее виновные – наименее великодушны, это общее правило.
У кого доброе сердце, того благодарность не тяготит.
Только мелкие людишки боятся мелких статеек.
Интрига рано или поздно губит того, кто ее начал.
Гнев добрых людей это не что иное, как настоятельная потребность прощать.
У бедняка не должно быть ни единого недостатка.
Всеисцеляющего средства не существует.
Время – честный человек.
В определенном возрасте порядочные люди прощают друг другу ошибки и прежние слабости, бурные же страсти, которые проводили между ними резкую грань, уступают место нежной привязанности.
Мы ни в коем случае не должны смешивать критику общую, составляющую одну из благороднейших целей искусства, с гнусной сатирой, направленной против личностей: первая обладает тем преимуществом, что она исправляет, не оскорбляя.
Если принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, способных быть слугами?
Чтобы рассуждать о предмете, вовсе не обязательно быть его обладателем.
Прежде я говорил вам все, а теперь я ничего от вас не скрываю.
В любви недостаточно даже «слишком».
По моему разумению, если начальство не делает нам зла, то это уже немалое благо.
В наше время чего не стоит говорить, то поется.
А что, если я лучше своей репутации?
Пить, когда никакой жажды нет, и во всякое время заниматься любовью – только этим мы и отличаемся от других животных.
Я только не имею права касаться в моих статьях власти, религии, политики, нравственности, должностных лиц, благонадежных корпораций, Оперного театра, равно как и других театров, а также всех лиц, имеющих к чему-либо отношение, – обо всем же остальном я могу писать совершенно свободно под надзором двух-трех цензоров.
Он честен ровно настолько, чтобы не быть повешенным.
Ревность – всего только глупое дитя гордости или же болезнь безумца.
Пороки, злоупотребления, – они не меняются, но перевоплощаются в тысячи форм, надевая маску господствующих нравов; сорвать с них эту маску и показать их в неприкрытом виде – вот благородная задача человека, посвятившего себя театру.