Акробаты пера, виртуозы фарса

Акробаты пера, виртуозы фарса

Из романа (гл. 13) «Двенадцать стульев» (1927) советских писателей Ильи Ильфа (1897-1937) и Евгения Петрова (1903-1942).

Слова главного инженера Треухова, чьими трудами в Старгороде был пущен трамвай. Во время торжественного открытия трамвайных линий он выступает шестым и говорит не то, что собирался сказать, а автоматически сбивается на тему международного положения, на которую уже выступали предыдущие докладчики.

«Только окончив, Треухов понял, что и он ни слова не сказал о трамвае. «Вот обидно, — подумал он, — абсолютно мы не умеем говорить, абсолютно».

И ему вспомнилась речь французского коммуниста, которую он слышал на собрании в Москве. Француз говорил о буржуазной прессе. «Эти акробаты пера, — восклицал он, — эти виртуозы фарса, эти шакалы ротационных машин...» Первую часть речи француз произносил в тоне ля, вторую часть — в тоне до и последнюю, патетическую, — в тоне ми. Жесты его были умеренны и красивы.

«А мы только муть разводим, — решил Треухов, — лучше б совсем не говорили».

Используется как шутливо-ироническая, преувеличенно уничижительная характеристика журналистов, работников печатных средств массовой информации.

До выхода романа «Двенадцать стульев» в свет в России в этом смысле употреблялось другое, но похожее выражение — «мошенники пера и разбойники печати». Эта фраза из статьи (в газ. «Московские ведомости» М. Н. Каткова) русского писателя, критика и консервативного публициста Болеслава Михайловича Маркевича (1822—1884).

В оригинале: «Мошенники пера, прелюбодеи мысли и разбойники печати».

Автор был единомышленником Каткова, называл себя его учеником и часто выступал в его газете. Говоря о «разбойниках пера», Б. М. Мар-кевич имел в виду своих оппонентов — журналистов из либерального лагеря. Но последние обратили это выражение против самого автора и его сторонников — журналистов из «Московских ведомостей». И впоследствии эти слова ассоциировались только с ними, во многом благодаря М. Е. Салтыкову-Щедрину («Письма к тетеньке», письмо 3; «Круглый год», 1 марта и 1 июня 1879 г.).